Няня для главы сыскной полиции - Диана Маш

Я сглотнула.

- Папенька, мы снимали а-пи-сят-ки, - опередив меня, Полина произнесла по слогам новое для него слово и снова бросилась к столу, где лежал злополучный лист бумаги. – Смотли!

Вслед за правой, приподнялась и левая бровь.

- Новые «фокусы»? Помнится, я запретил вам их устраивать, Мария Андревна. Не хватало нам еще одного взрыва.

Вот же… гад!

Никто кроме него не умел так мастерски портить мне настроение.

- Надо бы вам к врачу обратиться, Мирон Александрович, что-нибудь для памяти пропить. Вы нам «фокусы» на кухне запретили. А мы, - я расплылась в так бесившей его елейной улыбке и развела руками, - в гостиной, если вы не заметили.

В глубине черных глаз промелькнуло знакомое мне пламя. Мужчина зло усмехнулся, но промолчал. Приблизился к столу, взял в руки лист бумаги и принялся его изучать.

- Что это такое?

- Я учила Полину и Алексея снимать отпечатки пальцев, - судя по все еще хмурому лицу Мирона – он ничего не понял. Неужели я чересчур поторопилась с прогрессом? Вот же встряла. Как там говорится? Взмах крыльев бабочки в прошлом, может вызвать апокалипсис в будущем. Или не может? Я подошла к Меньшикову и поднесла ладонь к его лицу. – Видите эти узоры на пальцах? У всех людей они уникальны, и никогда не повторяются.

- Так уж и никогда? – с нескрываемым скепсисом в голосе спросил он.

- Вы сами можете проверить, если захотите, - я взяла со стола лупу, которую еще в обед откопала в одном из ящиков стола и поднесла ее к листу бумаги. – Это отпечаток Полины, это Лешки, а это мой. Вот здесь, ниже, кусочек еще одного отпечатка оставленный одним из нас. Как думаете, кому он принадлежит?

- Хм, - Меньшиков взял у меня из рук лупу и принялся изучать. – Как интересно. Похоже, что вам, Мария Андревна?

- Плавильно, папенька. Это атписяток Малии Андлевны, - захлопала в ладоши крутившаяся рядом с нами Полина. – Ты угадал!

- А что это за черная краска?

- Мы использовали сажу. Грязновато, зато намного быстрее.

Мирон перевел на меня задумчивый взгляд и около минуты сверлил им едва ли не до дырки во лбу.

- Мария Андревна, а не могли бы вы зайти завтра к обеду в мой участок? Буквально на пару минут.

- Конечно, но зачем? – пришла моя очередь хмурится.

- Ваша теория отпечатков навела меня на весьма интересную мысль, надобно будет… провести небольшой эксперимент.

Боже, да тут не бабочка крылом махнула, а целый птеродактиль.

Глава 16. Вторая часть Марлезонского балета

На площади перед входом в Большой театр собрались, похоже, все сливки Петербургского общества. Кавалеры с женами и любовницами. Дамы в нарядных платьях, которых под ручки вели офицеры. Парочка, признав главу сыскной полиции, даже отвесила нам поклон.

Знакомое здание, мимо которого я проходила и проезжала сотни раз в своей прошлой жизни, сейчас производило совсем другое впечатление. В свете газовых фонарей, оно походило на средневековую галеру с веслами-колоннами. Величественное до такой степени, что я несколько секунд пялилась, открыв рот.

- Приголубь, краса! – раздался в спину гнусавый голос нищего попрошайки.

Обернуться мне не дали. Идущий со мной рядом Меньшиков, сжал эфес сабли и бросил на кричавшего убийственный взгляд. Тот быстро заткнулся, а мы продолжили путь к ступеням.

Парадный черный китель Мирона, что лишь подчеркивал его суровую и резкую красоту, дивно гармонировал с моим новым белым платьем, расшитым по краям павлиньими перьями.

Холодный ветер бил в лицо, трепля мои выглядывающий из-под шапки кудри. Пелерина грела плечи. Новые сапожки и зимние чулки – ноги. Но приходилось постоянно поддерживать длинный подол, чтобы не расстелиться на скользком камне.

Идущему рядом мужчине, казалось, до моих переживаний не было никакого дела. Он чеканил каждый шаг, смотрел только вперед. Но я чувствовала, случись мне упасть, его реакция была бы молниеносной.

На лестнице, где собралась очередь, Мирон взял меня за руку, обжигая прикосновением сквозь ткань перчатки. Продемонстрировав швейцару переданные ему Разиным билеты, провел в забитый людьми холл, затем в гардеробную, где я оставила верхнюю одежду и, далее, по лестнице на второй этаж.

- Мирон Александрович, простите, но это уже ни в какие ворота не лезет. Вы так несетесь, что я за вами не поспеваю, - едва переводя дыхание, пожаловалась я.

Меньшиков резко остановился и, впервые с того времени, как мы вышли из дома, посмотрел мне в глаза. Ну как «в глаза»… если бы они находились в районе моего декольте. Углубленного, но в меру, чтобы выгодно подчеркивать линию груди.

Там за дверью целая княжна. А у меня не так уж много козырей.

У Мирона заметно дернулся кадык. Солдафон поморщился, как при зубной боли. И наконец, поднял на меня несколько обречённый взгляд.

- Маша, мы сейчас зайдем внутрь, пообещай…

Что именно я должна была ему пообещать, я так и не узнала. За спиной открылась дверь в ложу и раздался пронзительный девичий визг.

- Мирон, негодник, где тебя носило?

Княжна Катерина Степановна Разина была… красивая. В чем я бы и под пытками не призналась вслух.

Одного со мной возраста. В роскошном платье, низкого роста, с кудрявыми рыжими волосами, хитрыми карими глазами и ртом… таким большим, что он практически не закрывался. А когда она не говорила, он растягивался в букву «О», словно его обладательница постоянно чему-то удивлялась.

Князь не соврал. Она действительно была счастлива встрече с Меньшиковым. И, в отличие от Мирона, этого не скрывала. Ее влюбленный взгляд не отрывался от его лица. Будто не заметив меня, оттолкнула в сторону, повисла на его руке и не слезала, пока мы не оказались в ложе, где