Кошка Белого Графа - Кира Калинина

Молоденький барон открыл было рот, собираясь возразить, но под взглядом командира вытянулся еще сильнее, глаза его выкатились и обессмыслились.

– Вы для чего здесь посажены? – шипел капитан. – Оружие чужакам раздавать? Забыли, что за дверью ее высочество? Хир! Пришлите мне Дельга и Тетинга, сию минуту! А сами во внешнее охранение, все четверо! Смените людей Видера. И зарубите себе на носу: еще одна выходка – отправлю в Вайнор… пешком!

Капитан еще некоторое время распекал подчиненных, употребляя слова, которые не подобает писать в романах. А я тихой сапой пробралась под тумбочку у дверей столовой, хотя после всего, что только что приключилось на моих глазах, застольные беседы великосветского общества интереса уже не вызывали.

За дверями обсуждали политику. Какие-то земельные споры между Эйланом и Вайнором. Слышно было еле-еле, звучало много незнакомых слов и витиеватых оборотов, вкусные запахи мешали сосредоточиться на отвлеченных материях.

Я незаметно проскользнула обратно под диван, а из-под него, пока гвардейцы ходили туда-сюда, в коридор. Пойду поищу кухню. Может, какой-нибудь поваренок будет так добр, что угостит красивую белую кошку хотя бы хлебушком?

– Ага, попалась! – усатый виконт вышел следом за мной. – Хитрая бестия!

Здоровенные ручищи сгребли меня и сжали, не давая вырваться.

– Оставьте, Дегеринг, – поморщился обладатель каштановых усов. – Мало вам неприятностей? Это же кошка самого…

– Вы правы. Это моя кошка.

Откуда взялся Даниш, я не поняла. За нами он не выходил и, по всему, должен был сейчас вкушать деликатесы в обществе цвета вайнорской знати. Но какая разница! Я завопила и стала извиваться изо всех сил. Он же не бросит меня? Не оставит в лапах этого громилы?

Граф выглядел не таким опасным, как эйланский кавалер Джеруч; он был меньше, легче усатого Дегеринга и безоружен. Захочет ли он подставиться под тяжелый кулак виконта или, того хуже, под саблю из-за кошки-оборотня, от которой и так сплошные хлопоты?..

Граф подошел и молча забрал меня из рук гвардейца – тот отдал беспрекословно. Я сразу бросила трепыхаться, но успела невольно зацепить когтем палец графа. Слышно было, как треснула кожа, ноздри уловили запах крови.

– Простите! – пискнула я.

– Мяу! – услышал он.

На спину мне легла теплая ладонь.

– Все хорошо, девочка, не бойся. Тебя никто не обидит.

Он утешал меня так же, как в тот день, когда отогревал на руках в своей карете. Словно забыл, что я человек, а не кошка. И пускай! Не знаю, что сделал бы виконт – подпалил мне хвост, свернул шею или просто потискал и отпустил, но в его стальной хватке мне было страшно до колик… А сейчас, прижимаясь к груди Даниша, я чувствовала себя в безопасности.

Надолго ли?

Глава 8,

в которой я узнаю, что у графа на уме

Разумеется, ни о чем он не забыл.

Когда мы вошли в комнату, граф посадил меня на кровать и опустился рядом.

– Значит, подслушивала?

Он произнес это без недовольства, скорее даже с удовлетворением.

– Мне говорили, что оборотни-кошки отличаются любопытством. Но зря ты дала себя поймать.

Вот как?

– Знаешь, я хотел захватить тебе гостинец со стола, но ее высочество не позволила, – Даниш улыбнулся так, словно сказал что-то приятное.

Раздался стук в дверь.

Статный лакей в чулках и парике, совершенно такой же, как те, что подавали ужин принцессе, вкатил в комнату стол-поднос и, выпрямившись, зычным голосом объ- явил:

– Ужин для госпожи Белки, снежной кошки его сиятельства графа Рауда Даниша-Фроста, от ее высочества Камелии Аннеборги Сесилии, третьей принцессы Вайнора из дома Маритимов!

На одном дыхании – и даже не улыбнулся.

Я покосилась на графа. Он тоже казался серьезным, не сжимал губ в попытке сдержать смех, только глаза приобрели веселый оранжевый отлив, как у разыгравшегося кота.

От аппетитных запахов кружилась голова.

Лакей подкатил стол к кровати и поднял посеребренный колпак.

– Паштет из мидий!

На фарфоровом блюде в виде раковины с золотой каймой возвышалась лоснящаяся желтоватая горка, поверх – листик кошачьей мяты. По указанию графа, лакей щипчиками отложил мяту на край блюда. Потом, взяв миниатюрные нож и вилку, разделил горку на крохотные кучки. Я осторожно лизнула. Съедобно!

Граф ушел за ширму, сделав вид, что занят. А лакей остался и, едва я покончила с паштетом, провозгласил:

– Икра севрюжья черная!

За ней последовала икра белужья белая, мясо кистенского краба и филе клыкача.

Каждый раз, открыв новое блюдо, лакей отступал к стене и замирал, как статуя. Я бы смутилась, не будь это так забавно – словно представление в домашнем театре.

– Мягкий сыр из молока лося! Из собственных ее величества Бетильды, королевы Вайнора, лосиных угодий!

Предел сытости был давно пройден, но сыр я все равно съела. Белый, нежный, пористый – ам-ням. И надо бы остановиться, но когда еще попробуешь такие роскошества? Я улыбнулась про себя. Едва ли повара господина Керсона ожидали, что кушаньями, поданными к столу будущей королевы в знак почтения к роду владык моря, будет лакомиться кошка.

– Десерт! Сливки особо жирные!

И вкусные, надо признать. Очень вкусные.

Лакей отыграл свою роль до конца, под занавес отвесив мне поклон, будто королевской особе.

Наверное, ему обидно было прислуживать животному. Я встала и помахала хвостом в знак признательности. Хотя двигаться совсем не хотелось. Хотелось растянуться на боку, положить рядом переполненный живот и зажмуриться.

Едва дверь за лакеем закрылась, я так и поступила. Впервые с тех пор, как мне пришлось бежать из дома, появилось чувство, что жизнь недурственная штука.

Кровать подо мной прогнулась – граф снова сел рядом.

– Понравилось угощение? Прости за Белку. Ее высочество спросила, как тебя зовут. Надо было что-то ответить.

А потом его глаза посерьезнели.

– Ты подумала о моем предложении, Кошка? По-моему, нам давно пора поговорить.

Сытая нега оставила меня в один миг.

Подумаешь, будет кружить, подбрасывать, выть и грохотать, а потом скрутит такой слабостью, будто до могилы один шаг! Я пережила битву с самой богиней зимы, переживу и снежный шар.

Села, обернувшись хвостом, зажмурилась… и решительно кивнула.

Все было как в прошлый раз. С синего стеклянного неба падал снег и исчезал, не достигая земли. Елки кутались в снежные шали, за ними утопала в сугробах расписная избушка.

Я говорила, что не соглашусь войти в графскую ловушку, даже если это будет последняя возможность почувствовать себя человеком? Чушь! Ради одного этого стоило рискнуть. Я соскучилась по своему телу, по рукам и ногам, по