Журналистка на королевском отборе - Полина Змееяд

В утренний час, когда студенты спешили в стены академии, продавцы выставляли товар и уже суетились вдоль рядов первые покупатели, меня узнавали.

Девушка с тонкой полоской змеиной чешуи на скулах улыбнулась мне, демонстрируя желтоватые клыки, и махнула рукой. Я ответила ей тем же, припоминая, что статья о ее переезде в столицу вышла в мамином еженедельнике, посвященном сближению людей и народа аэрун, еще вчера.

– Хоук, ну ты и устроила в прошлую пятницу! – задиристый голос пронесся над толпой, заставляя меня обернуться.

Томас – коротко стриженый дылда, окруженный толпой студентов, завернутых в синие мантии академии так же, как и он сам, смотрел на меня, улыбаясь только половиной губ.

Я сделала «страшные» глаза, указала на гвардейца, который шел по улице с невозмутимым и величественным видом. Заметив, что бывший сокурсник хочет выкрикнуть еще что-то, я скрестила руки в воздухе, призывая его молчать, и снова покосилась на сопровождающего. Мой намек наконец-то поняли, знакомые подняли руки и скрестили пальцы – молчаливо пожелали мне удачи.

Когда мы выбрались с шумных улиц и поднялись ближе к резиденции монаршей семьи, я выдохнула. И понадобилось этому гвардейцу тащить меня мимо торговых рядов? Да, так ближе, но как же там шумно!

Уверенно проведя меня мимо ухоженных особнячков знати, вокруг которых уже цвели благоухающие сады с пестрыми бутонами пошлых роз и лилий, гвардеец остановился перед высокими коваными воротами и принялся докладывать о нашем прибытии коллегам.

Я окинула взглядом знакомое до зубовного скрежета величественное здание, которое тонкими шпилями устремлялось к небу, поражало воображение множеством украшений на фасаде, которые по отдельности выглядели красиво, но вместе создавали впечатление тяжеловесности и излишества. Каменные оборки, ленты, горгульи в стиле прошлых веков и милые младенцы – по новой моде – вся эта какофония казалась налепленной без системы, и хоть резиденцию не раз украшали самые знаменитые мастера, создавалось впечатление, что она – черновой проект первокурсника, который старался показать почтенной комиссии все самое лучшее, чем успел научиться.

Наконец, нам дали добро, и мы вошли через западные ворота. Я тут же повернула голову и попыталась разглядеть северный, парадный вход в королевскую резиденцию. В просвете между редкими стволами парковых растений я увидела открытые ворота и карету, которая чинно въехала во двор. Эмблему я не разглядела, но вчера на такой карете приехала Мариса Коллинз, дочь маркиза Коллинза – молодая кокетка, которая весь вечер не давала мне прохода: настолько сильно хотела, чтобы ее имя появилось в газете. Однако задание от редактора оставалось четким: только общая информация, никаких названий и имен, так что мне пришлось целый вечер натянуто ей улыбаться и уворачиваться от неприличных предложений денег, титула и всего прочего, что она вздумала мне пообещать и что было мне совершенно не нужно.

Никакого ажиотажа вокруг резиденции не наблюдалось. Солнце за полчаса, которые мы потратили на дорогу, уже окончательно проснулось и палило с новой силой. Я сняла пиджак и повесила его на согнутую в локте руку. На мне осталась только плотная приталенная жилетка, стягивающая свободные полы рубашки, однако я уже чувствовала, как потеет спина под двумя слоями ткани. Надеюсь, внутри будет прохладнее.

Войти в саму резиденцию оказалось гораздо проще, чем проникнуть на территорию: перед нами просто распахнули дверь, как только гвардеец назвал свое имя и цель прибытия. Мы прошли по нескольким коридорам и после очередного поворота я замерла от удивления. Здесь, в просторной комнате, уставленной мягкими креслами и диванчиками, сидели знатные молодые леди.

Я пробежалась взглядом по лицам, скрытым вуалями и полами широких шляп, по накрахмаленным кружевным воротничкам и оборкам на пышных юбках, по пальчикам, в которых дамы сжимали трепещущие от нетерпения веера, и поняла, что всех леди, собранных здесь, я видела на приеме сегодня ночью. Более того – все они незамужние.

Гвардеец велел мне ждать «своей» очереди и, отвесив не слишком почтительный поклон, исчез. Нахал, посмел проявить неуважение к потомственной графине! Впрочем, скорее всего моя настоящая фамилия ему неизвестна.

К проявлениям фамильярности я уже давно привыкла, поэтому быстро забыла о гвардейце и принялась снова рассматривать девиц. Они глядели на меня в ответ: кто-то – с живым любопытством, кто-то – с явным отвращением. Ну да, конечно, «какая-тот безродная» журналистка смеет стоять с ними в одном помещении.

Прошло десять минут, но дверь, на которую время от времени поглядывали остальные дамы, так и не открылась. Из-за нее не послышалось ни звука, но может, дело просто в хорошей изоляции? Я уже плохо соображала от духоты, и хоть очень внимательно вглядывалась во все, что происходит, так и не смогла понять, зачем меня сюда привели. От любопытства меж тем чесались руки, на пальцах появились заостренные коготки, и пришлось сжать ладони в кулак, чтобы скрыть следы частичного оборота, а заодно и одежду не испортить.

– М-мисс, что с вами? – дрожащим голосом спросила пухленькая блондинка в голубом платье, сидящая напротив меня. Кажется, молодая виконтесса Флоренс – единственная из трех дочерей семьи еще не вышедшая замуж.

Я повернулась к девушке и она, часто дыша, указала на мои волосы. Я провела по ним ладонью и поморщилась: в прическе снова появились соколиные перья. Как и всегда, когда я испытывала любые сильные эмоции. С этим надо срочно что-то делать, но не стану же я ощипывать себя прямо здесь?

Оглядевшись, я заметила двоих гвардейцев, которые как бы невзначай стояли друг напротив друга в дальней части коридора и выглядели так, будто вовсе не охраняют два десятка высокородных леди. Подошла к тому из них, лицо которого показалось мне более добродушным, и прокашлялась, обращая на себя внимание.

– Могу ли я выйти отсюда и привести себя в порядок? – я указала на перья в волосах, гвардеец оглядел их с опаской, однако в его глазах читалось и плохо скрываемое любопытство.

Затем охранник кивнул, подозвал одну из горничных и указал ей на меня. Девчонка лет семнадцати на вид, с русой редкой косичкой, ответила мне реверанс – впрочем, без особого почтения – и повела за собой куда-то вглубь коридоров. За спиной я слышала шепотки, и хоть они оставались достаточно тихими, обострившийся слух помог разобрать возмущенные возгласы и сдавленные вздохи. Эх, аристократия… обычные горожане уже давно привыкли, что по городу может разгуливать мужчина с кошачьими ушами или покрытым шерстью телом, но в высших кругах многие до сих пор не могут смириться с новой реальностью. Не протестуют – уже хорошо, но надо держать ухо в остро – мало ли, какие последствия может