Священные игры - К. Н. Кроуфорд

решения никогда не одобрял. Ансельм как-никак сын графа, а я простолюдинка, без гроша за душой.

Уголки его губ чуть дернулись.

– По-другому не могло быть, ты же понимаешь? У всех в Мерфине свое место. Твое – в казармах. А моей дочери суждено быть с Ансельмом.

Я постаралась придать своему лицу спокойное выражение. По словам барона, я и ведьмой десять лет назад стала, потому что связалась с человеком не своего класса. У меня на этот счет была другая теория.

– Она будет прекрасной невестой, ты согласна? – добавил он.

Я кивнула, не отвечая. Но я отлично понимала, что он имел в виду. Лидия была высокой, с золотыми волосами и бледной кожей, как и у Ансельма. Классическая мерфинская красавица.

– Даже если бы ты не была проклята, – продолжал он, – я думаю, вы были бы очень странной парой. Темные волосы, смуглая кожа и глаза цвета грязи. Полагаю, все крестьяне такие. Архонт сделал вас всех неприметными.

Довольно часто, прямо как сейчас, барон любил углубляться в игры разума, совершенно забывая делиться важной и полезной информацией. И, к сожалению, он знал, на какие рычаги давить, чтобы мое сердце болезненно забилось. Ему становилось тесно в грудной клетке, когда мой мучитель так вот меня испытывал.

Но в самом деле: что с того, что барон считал меня неприметной? Ансельму вот не казалось, что у меня скучное крестьянское лицо. Много лет назад мой милый говорил мне, что я самая красивая девушка из всех, кого он когда-либо видел.

Барон ждал, что я разозлюсь на это. Что по моему лицу скользнет тень грусти. Что я стану делать: огрызнусь в ответ на его заявление или, как обычно, скажу ему то, что он хочет слышать?

Я подняла руку в перчатке.

– Как Вы и говорили, милорд, Лидия и Ансельм идеальная пара. И если бы Архонт Всемогущий хотел, чтобы я вышла замуж, он бы не стал меня проклинать, – я прочистила горло, потому что технически Лидия была такой же ведьмой, как и я. – По крайней мере, не наделял бы меня смертоносной магией. Видно, мне суждено остаться старой девой. Такова воля Архонта.

Новый драматический вздох.

– Ты и так уже давно не молода.

Мне было всего лишь двадцать девять. Но в Мерфине заключать брак было принято уже в шестнадцать.

Барон внимательно разглядывал мое лицо, пытаясь найти малейшие признаки гнева.

Но я не выдала своих настоящих эмоций. В конце концов я училась у мастера обмана. У него.

– Конечно, милорд, – спокойно ответила я. – Знаете, мне было бы гораздо проще защищать Лидию, если бы я знала, в чем заключается угроза. А я полагаю, угроза есть, иначе бы вы не болтали так много посреди ночи.

Его челюсть напряглась. Моя прямота ему ой как не нравилась.

– Сегодня Лидия и Ансельм гуляли в лесу, – он изогнул одну бровь. – Ночью. В лесу. Архонт знает, что у них там на уме было. Конечно, за ними следует присматривать до свадьбы, но они так обожают друг друга… И кто я такой, чтобы становиться у них на пути? Должно быть, ты помнишь, каково это – быть влюбленной. Так трудно удержаться, чтобы не прикоснуться к любимому, – уголок его рта чуть дернулся. – Наверное, ты погубила себя много лет назад.

На сей раз меня бросило в жар, и я отчаянно надеялась, что щеки все-таки не покраснели. Десять лет назад мы с Ансельмом лежали в тени тиса, он покрывал нежными поцелуями мою шею и шептал, что наша любовь была предначертана звездами.

– Так в чем проблема? – спросила я, и напряженность в голосе явно выдавала мое раздражение.

Я постаралась дышать медленнее, вытесняя воспоминание об Ансельме из своих мыслей. Если барон узнает о моих настоящих чувствах, он непременно найдет способ использовать их против меня.

– На ту прогулку Лидия взяла с собой свою собаку, – он сузил глаза, пристально глядя на меня. – Ну, ты же знаешь, она везде таскает с собой эту шавку. И похоже, пока они не спеша прогуливались, Гектор убежал чуть вперед. В итоге его атаковал волк, вцепившись ему в шею.

Я затаила дыхание.

– Лидия исцелила собаку, милорд?

Барон кивнул.

– Разумеется. С псом всё в порядке. Но Лидия переживает, что кто-то мог видеть, как она использует свою магию. Когда она хлопотала над Гектором, мимо проходил Руфус Ренбрук. Знаешь его?

– Слышала, да.

– Если он продаст эту информацию Ордену, в темницу бросят не только Лидию. Скорее всего, за мной тоже придут. Орден давно мечтает прибрать к рукам это поместье и превратить его в очередной институт для своих охотников на ведьм, – он постучал пальцами по столешнице. – И конечно, если найдут Лидию, о твоей темной магии им тоже станет известно. А тот парнишка-сирота? Его ведь они тоже отметили, не так ли? Маленький подозреваемый.

Кровь в моих венах закипела. Вот он – самый мой худший кошмар.

Я присматривала за Лео с тех пор, как Орден сжег на костре его родителей, и теперь любила его как младшего брата. Тогда охотники на ведьм отметили его маленькой татуировкой на запястье. В семье ведьмы каждый попадал под подозрение – даже крохотный двухлетний малыш, который плакал навзрыд и всего лишь хотел вернуться к родителям. Ничего я не хотела так сильно, как спасти его от Ордена, и барон это знал.

Это было самое сильное оружие, которое он мог использовать против меня. Именно так он удерживал меня при себе, заставляя работать на него.

– Хочешь, чтобы я убила Руфуса, – я сжала кулак, хрустнув пальцами.

– Ты была и остаешься одним из моих самых доверенных солдат за последние девять лет. И твои силы невероятны – если ты, конечно, хочешь их использовать. Как говорится, что для одного – проклятье, другому – подарок.

Вообще-то, никто так не говорит. Лично я ни разу такого выражения не слышала.

Я коротко улыбнулась ему.

– Благодаря твоим тренировкам, барон, я способна убивать многими способами, не рискуя при этом отдать душу Змею.

– Прекрасно. Мне не так важно, как ты выполнишь это задание. Но это должна быть именно ты. В казармах ты единственная, кто знает о… ситуации с Лидией. Только вот… Я вовсе не хочу, чтобы ты убивала Руфуса. Он не так опасен. Настоящая опасность – это Орден. Все, что мне нужно, – это информация. Я хочу, чтобы ты проследила за Руфусом и подслушала все, что он говорит в Ордене. Выясни, что они планируют против меня.

Мое сердце пропустило удар.

– Хочешь, чтобы я проникла в сердце