Алсу и озеро Нети - Сания Шавалиева

парту Вишневской. Тоже неплохо. Надо еще подкупить петард. Как же воняет!

У Алсу последняя парта в первом ряду — самое удачное место для нее. Учителям не интересна, толку от такой ученицы, как она, на уроках мало. На занятиях Алсу преимущественно отмалчивалась и никогда не проявляла инициативу. Сидела рядом с не самыми сознательными персонажами. Хулиганы, прогульщики, разгильдяи… Терпеть их не могла, но терпела и выживала.

Выживала потому что класснуха ее выживала, в смысле гнобила, сажала в конце аудитории, старательно подчёркивала «индивидуальность» Алсу. Ее работы класснуха проверяла более придирчиво, следила за посещаемостью — пропускать занятия нельзя, хоть в гроб ляг, но приди, — и еще больше сотни поводов находила для «жести» и «недопустимости».

Из дыма появилась головы учительницы.

— Кто это сделал? Что за «американские горки» вы тут устроили?

В это раз это сделала Алсу. Ей даже не нужно признаваться. Так и так все свалят на нее.

— Роза Викторовна, а вы катались на Американских горках? — хихикнул Сидоров и прошептал соседям. — Кроме качелек, ничего и видели. И даже на них ссыкотно.

Сказал вроде тихо, но услышали все, подобострастно поддержали смехом.

— В Сингапуре офигенные, одна «летучая мышь» чего стоит, — громко добавил Сидоров.

Алсу глянула на учительницу — красные пятна на шее. Розе Викторовне пора пить таблетки.

Роза Викторовна с размаху села на стул, стала судорожно дергать молнию на сумке. Черт, сломала ноготь. Когда же она научится равнодушию? В школе бывают разные гадости, которые происходят независимо от нее, дети сталкиваются лбами, бьются не на жизнь, а насмерть. Но они еще зеленые — и она знала, что будут трудности. Как говорится, по́том и кровью залит ее педагогический диплом, их учили, предупреждали.

Зажав таблетку зубами, открутила пробку на бутылке с водой и присмотрелась к Алсу. Ее отвратительность успокаивала. Она настолько чудовищна, что исправить эту ошибку природы, наверное, сможет только гильотина. Нет, нет, нет. Роза Викторовна педагог и не имеет права так думать. Запила таблетку и кашлянула, будто внутри обожгло внутренним ядом, — если такой бывает.

— Бесфамильная, а ты каталась на «американский горках»? — обратился Сидоров к Алсу и тут же махнул рукой. — Хотя кого я спрашиваю? Отстой полный!

— Надеюсь, бои закончились? — Глянула на класс. Какая предательская тишина. Вроде на поверхности ничего не видно, все внутри, но стоит зазеваться — и они вонзятся в тебя всей силой. — Бесфамильная, завтра родителей в школу.

Никакой реакции. Что за человек?

Вынуждая сердце успокоиться, Роза Викторовна прижала руку к груди. Какая коварная штука — память. Она возвращала на пятнадцать лет назад. Шаг за шагом напоминала маленькую, окоченелую Розу. Ее сердце кромсал такой же костенок-сидоренок, но она не умела защищаться, как это делала Алсу Бесфамильная. Эта девочка знала способы не реагировать. Она настолько была свободная и сильная, что Розе Викторовне самой хотелось ее сломать…

Глава 4–6. Хочу домой

Дверь со страшным грохотом ударилась о стену.

— Что случилось? — испугалась продавщица, вытирая руки о фартук.

— Ох! Теть Вер, простите, не рассчитала.

Продавщица продолжала смотреть на Алсу с интересом, ждала, когда девушка подойдет к прилавку. Алсу приблизилась быстрым шагом, по пути открыла телефон, показала фотографию Кости Сидорова.

— Теть Вер, а такой принт на торт можете сделать?

— Красавец, — горестно вздохнула продавщица. — Скинь мне на телефон. — А чего написать?

— С днем рождения.

— Тебе когда?

— Срочно!

— Срочно не получится. — Продавщица раскрыла стеклянную дверцу холодильника, со второй полки потянула коробку, поставила на прилавок, откинула крышку.

Честно говоря, Алсу не думала, что так бывает. И разумеется, удивилась. На торте был портрет какого-то книжного красавца: волевой взгляд, губы поджаты, красный камзол, расшитый золотыми нитями. Даже обсыпанный кокосовой стружкой он выглядел эффектно. На Костю Сидорова не очень похож, но что-то близко и рядом.

— Нравится? — довольно произнесла тетя Вера. — Вчера сделала по книге «Дракон на поводке». Хотела сама съесть. — Погладила себя по круглому животу. — Но одной как-то не то. И все-таки это несправедливо, что молодым все, а мне нет. Я вот, Аистенок, замуж хочу. А никто не берет. Поболтать не с кем.

— Да ладно, — не поверила Алсу, — У вас же тут толпы. Трасса рядом.

— Вот именно трасса. Заскакивают на обед, пару слов квакнут и вновь несутся дальше. Проносятся, как мои годы.

— А вам сколько?

— У меня юбилейный год, — снова пригладила тетя Вера свой живот. Ажно шестьдесят осенью стукнет.

— Тогда ищите жениха на остановке или в очереди к стоматологу.

— Да уж! — хрюкнула продавщица.

— Или на кладбище.

— Уже хоронишь?

— Вдовца можете встретить.

— Ага, — улыбнулась продавщица. Я прошлым летом одного такого узрела. Могилка его жены аккурат против моего брата. Он ей цветочки, камушки, красиво так грустит, плачет. А сам еще ничего, вот как этот с тортика. Поплакал он, значит, и пошел на выход, а я за ним. Попрошусь, думаю, в попутчики, с кладбища по-другому никак, шлёпать и шлёпать. Выходим за ворота, он к своей машине, я за ним, а из машины трое выскакивают. Не поверишь, три телки, одна краше другой. Вот такой, блин, финт. Торт брать будешь?

Алсу заплатила за торт, вышла из магазинчика. Посмотрела на часы и ужаснулась, — до отправления школьного автобуса еще два часа. Поплелась на остановку.

Вскоре подошла девица в леопардовом пальто:

— Давно ждешь?

— Минут пять, — ответила Алсу.

— Фигово. Тебе куда?

— До Растрепши.

— По пути. — Девица вышла на обочину, принялась голосовать.

Быстро остановилась «шестерка».

— Вероничка, — выглянул водитель. — Садись.

— Я не одна.

— С подругой?

— Не.

Водитель взглянул на Алсу, чутка офигел, картинно прижал руку к груди:

— Прошу прощения, красавица, но я однолюб.

— Ты, Федька, циник и бабник, — засмеялась Вероника и устроилась на пассажирском сиденье.

Укатили.

Пришлось Алсу тащиться пешком.

По обочине пылила лошадка, запряженная в телегу.