По праву зверя (СИ) - Владимирова Анна

Капитан презрительно щурился, только не я его вынудил транспортировать этих обезьян через пролив. Ответить ему таким же взглядом ничего не стоило.

— Я — прайм. Единственный среди них. Отдай мне ее, и проблем с мутантами у тебя больше не будет.

Будут другие, но о них я пока не скажу.

Капитан отвел глаза, вздыхая, отвернулся, походил туда-сюда, будто у него был выбор.

— У нее жар, не могу сбить…

— Теряешь время, — прорычал я. Неожиданно мысль о том, что ей плохо, заставила ощериться. Я едва не рванулся к прутьям и не вцепился когтями в глотку собеседнику.

— Куда ее тебе? Сюда? — неприязненно скривился он. Мысль о том, что он неравнодушен к моей девочке, больно огрела, но я стерпел. — И откуда мне знать, что ты не причинишь ей боли?

— У тебя нет выбора, — заставить себя торговаться холодно и расчетливо стоило всех сил. — И… мы не можем сделать что-то, что причинит избраннице боль… — Пришлось внять словам друга, по крайней мере, сейчас они казались правильными. А запах свободы пьянил. Зверь рвался наружу, и он сметет все на своем пути… Но позже.

— Я… отдам тебе каюту, — наконец, решился он.

— И никаких камер, капитан, — сурово цедил я.

— В каютах нет камер, — поднял он на меня растерянный взгляд. — Так ты обещаешь, что поможешь в обмен на Хайди?

— Даю слово. Желтоглазые больше не будут проблемой.

— Мне нужно, чтобы никто из экипажа не погиб больше от их руки, — тяжело дышал кэп. — Или от твоей.

Это уже не входило в мои планы. Но я не собирался держать слово перед людьми, которые делали из меня раба.

Заминку кэп расценил, как мой диалог с совестью.

— Хорошо, пошли, — и он вызвал по комму охрану.

* * *

Казалось, я была под долгим наркозом. Первым вернулся слух, но пошевелиться не было никакой возможности. Все так же пахло свежим бельем и… цветами. Тонкий аромат яблочного сада наполнял спокойствием, будто я просто уснула на газоне перед университетом весной. Одно время жила там, чуть ли не ночевала. И каждый год по его периметру невероятно завораживающе цвели старые узловатые яблони. Они щедро посыпали голову лепестками при первом дуновении, и я еще половину весны находила и вытряхивала сухие лепестки из карманов худи и рюкзака.

Вдохнула глубже, ожидая, что рот привычно наполнится слюной, но запах пропал. А вместо него ноздри наполнились чем-то терпким, горячим, на языке невыносимо загорчило, сбило дыхание и пульс. Тело бросило в пот, стало холодно, и меня затрясло, но тут же будто накрыло чем-то теплым. В шею ткнулось горячее дыхание, а солнечное сплетение завибрировало от животного рыка. Я попробовала рвануться из кокона оцепенения, но влетела лопатками в крепкое тело и упала обратно на мокрую простынь. Кровать прогнулась под тяжестью, и шеи коснулись… языком. Мышцы сократились в одном остром импульсе, и с губ сорвался стон.

Память вспороло воспоминание о звере, его укусе… и как напросилась к капитану в постель. Из груди вырвался расслабленный стон. Я же сама хотела, а тело так ярко отзывалось на ласку, что я сучила ногами, надежно придавленная к кровати. Только зачем-то он водил языком по воспаленной ране, и та неожиданно реагировала горячей пульсацией вместо боли.

— Морган, — попыталась возмутиться, только он вдруг совершенно невменяемо зарычал так, что тело снова вздрогнуло от озноба.

На шее сомкнулись пальцы, и я дернулась. Но он не душил — просто прижимал к себе. Вторая рука мужчины заскользила по обнаженному телу, стирая пот и дрожь, и я послушно выгнулась, вжимаясь попкой в его бедра.

— Еще раз позовешь капитана, — раздался хриплый знакомый шепот у уха, — порву его на лоскуты…

Я широко раскрыла глаза, хватая ртом воздух. В груди скакнуло сердце и забилось о ребра как в последний раз. Я рванулась изо всех сил, но куда там! Сама же позволила себя распять на кровати. Ему только осталось придавить и…

— Я же говорил — сдохнешь без меня, — и он провел носом по шее, красноречиво делая длинный вдох и дополняя его касанием острых когтей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сознание раскололось. Одна, затухающая часть, забилась в истерике, и я рванулась из лап монстра, но, кажется, только сильнее в нем увязла. Зверь втиснул между бедер колено, расталкивая ноги, и вдруг протяжно лизнул рану. Шершавый язык, казалось, взбудоражил каждый нерв. В виски ударило, голова закружилась, отключаясь, уступая место какой-то незнакомой мне сущности. Она отзывалась на действия зверя, стонала и сдавалась его ласке.

Противоречивые эмоции сводили с ума, рождая дикую агонию, только ему было плевать. Он использовал любое мое движение, чтобы заполнить все пространство между нами. Я только почувствовала пугающее давление между ног и сжалась, готовясь к боли, когда он вздернул меня на колени и рванул вверх. Глупо, но мне все это напомнило какой-то дикий танец. Его рука, скользившая по моим ребрам вниз, широко расставленные дрожащие ноги и запрокинутая на его плечо голова. Мы покачивались в собственном ритме прерывистого дыхания и дико скачущих сердец. Я слышала, как стучит его собственное, и этот звук все больше вгонял в транс. Я сама дернулась бедрами ему навстречу, и он жестко ворвался внутрь, жадно отвечая.

Каждое движение корежило волю и распаляло желание. Желание, чтобы Зверь не останавливался. Я чувствовала, как скользят когти по коже, оставляя горящие следы, как катятся капли пота, собираясь и срываясь вниз, встречаясь с его руками и будто вспыхивая в месте столкновения. В горле невыносимо саднило от крика, переходящего в беспомощный хрип. А в животе уже сжималось от давно забытого предвкушения, которое странным образом примиряло со всем происходящим.

Удовольствие было немыслимо, неправильно, запретно, но от этого становилось только острее. Не соображая, я двигалась быстрее, выпрашивая все, что он собирался дать, или даже требуя. Когда он развернул меня к стенке, я закричала в голос. Не в силах вынести его напор, снова рванулась из его рук и оказалась на животе, где Зверь беспощадно довел меня до такой изматывающей разрядки, что я едва не потеряла сознание, скуля и вздрагивая.

Он тяжело дышал мне в затылок, не выпуская шею из лап. А я чувствовала себя так хорошо и устало, что едва успела отметить затухающим сознание абсурдность всего происходящего… и провалилась в сон.

* * *

4

* * *

— Что ты… — Капитан так и застыл в проеме каюты, не успел я даже сползти с девчонки.

— Пошел вон, — зарычал так, что даже в свете тусклой лампы было видно, как он побледнел. Еще и один приперся, герой.

— Что с ней? — прохрипел он упрямо. — Ты обещал, что не сделаешь ей…

— Нормально все с ней, — еле заставил себя связать слова. Слез с кровати и медленно направился к нему, как был — голым. — Это нормально, — процедил. — Или мне тебе о каждой позе отчитываться, в которой я буду ее трахать?

— Не надо мне угрожать, — с трудом выпрямился он у проема.

— А я не угрожаю. Пойди спроси у Бенжи, что делают со зверем, который выбрал себе самку, и что может сделать, когда к нему лезут в самый неподходящий момент…

Придурок бросил нерешительный взгляд на девчонку, а у меня внутри будто что-то дернулось из подсознания и прорвалось наружу. Я вспомнил, как она приняла меня за него, и в один вдох схватил его за горло у стенки, выпустив клыки и когти. Капитан задергался, отчаянно хрипя и хватая меня за запястья, пришлось ослабить давление.

— Ты с ней спал?! — приложил его затылком о железо.

Он только и смог, что отрицательно мотнуть головой, а меня будто из тисков выпустило. Клыки втянулись, помутнение прошло также быстро, как и настигло. Я отпустил капитана, и тот сполз по стенке, пытаясь отдышаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не входи сюда больше, это — наше с ней логово. — Я присел, заглядывая человеку в глаза: — Будут чужие запахи — получишь еще одного невменяемого больного ублюдка в моем лице, оно тебе надо?