Обри Ван Клэр - Грань (СИ)

Ей не было жаль Брайди. Флора сразу же устыдилась этой мысли, но это было так. Она чувствовала, что между её сыном и этой сиротой не все так просто, и она ещё принесет беду Мику.

Внезапно послышались тяжелые шаги и скрипенье досок на улице. Флора сжала кулаки, готовясь наподдать сыну. Но когда он ввалился в дом, она обессилено упала обратно на стул. Микаэль был в грязи, рубаха изодрана, лицо похоже на кровавое месиво. К тому же запахи, которые он издавал, слишком сильно контрастировали с общепринятыми человеческими запахами. Это было что-то невообразимое.

-Где ты был?! – крикнула Флора.

Мик поднял на нее глаза. Темные, как и у нее, с живым огоньком внутри, сейчас они будто запали в глазницы и были совершенно пусты. Он смотрел на нее потухшим взглядом.

-Я…гулял – с трудом произнес Мик. Он пошатнулся и успел схватиться за кухонный стол.

-Ты, что пьян, Микаэль? – спросила Флора, ощущая щемящую боль в груди. Что-то было не так, и её материнские чувства буквально вопили об этом. – Что с тобой случилось? Это все эти поганцы Рен и Дерек?

-Со мной все хорошо, просто повздорил…с одним парнем, - ответил Мик и отвел глаза.

Флора вздохнула и поняла, что это все о чем она узнала. Большего из Мика не вытянуть, если он, конечно, сам не захочет.

-Хорошо, что ты вернулся. Кое- что случилось, - сказала Хэнсби.

-Что? – коротко спросил Мик. Флора на миг заметила, что на его лбу блестят капельки пота.

-Умерла бабушка Вейн.

-Что?! – взвыл Мик и едва не осел на землю. – Как…как Брайди?

-Какое мне дело до этой…Брайди?! – обозлено посмотрела на сына Флора.

Мик молча отвернулся, и хотел было рвануть из дому, но мать успела схватить его за руку.

Она тут же отшатнулась от него, словно обожглась.

-Господи, Микаэль, ты весь горишь!

Но, Мик уже с нечеловеческой скоростью несся на окраины города, прямиком к дому Вейнов.

Иногда мне кажется, что все люди сумасшедшие. И теперь, когда мне хотелось окунуться в свою боль и глубоко нырнуть в её пучины, меня беспрестанно вытягивали на поверхность. Казалось, весь этот чертов город специально хочет довести меня. Нала лежала возле дверей, чувствуя мое скверное настроение, и рычала на каждого прохожего, пытающегося сюда заглянуть.

Бабушка умерла… Она умерла… Её больше нет… Мертва… слова, которые постоянно крутились в моей голове, как назойливые мухи и жалили похлеще пчел. Почему?! Почему сейчас?! Почему именно она?! Ох, как же много я хотела бы спросить у бабушки! И как много готова ещё услышать....

Я проплакала всю ночь, после того как она умерла. Наутро пришла соседка Анна Марксон, чтобы угостить бабушку свежим молоком. Но обнаружила меня. Заплаканную, лежавшую на полу в позе эмбриона. Она заставила меня собраться и вывесить белый платок на крыльце. Мне совершенно не хотелось, чтобы все знали о смерти в доме Вейнов. Но пришлось наступить на горло своей гордости. Меня и так недолюбливали в этом городе. Это бабушка была здесь всеобщей любимицей. А как же могло быть иначе?! Она милая, уверенная в себе, добрая, отзывчивая, готовая помочь. Была…

Анна обещала помочь с похоронами. Нужно было позвать священника, чтобы он отпел покойную бабушку, приготовить поминальный ужин. Ну, а прежде ещё нужно устроить погребальный костер на площади. Там мне придется вытерпеть ещё больше, чем я уже выдержала. Все будут подходить ко мне, смотреть в глаза, и говорить, как им жаль. А потом они пойдут и займутся своими делами. Устроят танцы, будут смеяться, влюбляться, дышать отравленным воздухом и медленно умирать. Какое лицемерие!

Я поняла, что задремала, когда услышала знакомый голос и рык Налы. Я поднялась и попыталась пригладить волосы, темны покровом спадающие на спину. Нечего не получилось.

Как только я подошла к двери, в ноздри ударил едкий запах пота, крови, рыбы и … чего-то, что я никогда не слышала раньше. На меня смотрел мой друг, Микаэль Хэнсби. Сейчас его прекрасное смуглое лицо напоминало кровавую массу. Я заметила, что с ним что-то не так.

-Брайди… - начал он. Но я его перебила.

-Что с тобой? Где ты был?

-Это неважно, - отмахнулся Мик. – Важно, как ты. Я здесь только за этим.

-Хорошо, насколько это может быть после… её смерти, - ответила я и отступила в дом, пытаясь не вырвать от вони. – Господи, пойди, помойся! Это ужасно!

Я заткнула нос рукой.

Мик хрипло рассмеялся. Его лицо вмиг опечалилось.

-Это не поможет, - буркнул он. Его красивые губы скривились. – Что планируешь делать после похорон?

Я на миг застыла. А что я планировала?!

-Буду…пытаться жить дальше. Я должна привыкнуть к мысли, что меня некому содержать.

Мик глубоко вздохнул и растерянно провел рукой по волосам из-за чего темные пряди пришли в ещё больший беспорядок. Он взглянул на меня со всей серьезностью, которая могла найтись у двадцати двух летнего парня и сказал:

-Как бы я хотел помочь тебе!

Я нахмурилась. Эти слова больно уж походили на признание в любви. Да нет же. Глупости, какие! Мик мне как брат. К чему ему я?! Да за ним полгорода красавиц бегает. На одинокую и скверную Вейн он даже не посмотрит. Тем не менее, мне нужна была помощь. Мне нужен Мик.

-Но ведь ты же рядом. Твой дом всего в паре улиц от моего. Ты ведь поможешь Мик?

Я с надеждой посмотрела на него. Его взгляд помутнел и сделался расфокусированным. Мне показалось, что ему тяжело говорить.

-Я … не могу, Брайди. Ты в опасности рядом со мной.

Он повернулся и зашагал от моего дома по пристани.

-Стой, Мики! Куда ты? – крикнула я, выбежав на порог. – О чем ты говоришь?

Друг развернулся и прошептал что-то. Я нахмурилась, пугаясь значения его слов и в то же время, не понимая его. «Ухожу навсегда», вот что он сказал. Мне хотелось крикнуть ему вслед тысячи слов, но я не смогла. Я понимала, что я не смогу остановить своенравного Микаэля Хэнсби. Такой же, как и его мать. Не знаю, что могло случиться с ним. Он говорил, что идет в горы с Реном и Дереком, а я считала это скверной затеей. Они сыновья Смотрящего, и делают то, что им захочется. Я сторонилась таких людей. Они почти так же опасны, как и Болезни. Но, если это они причастны к уходу Мика, я, клянусь, надеру им задницы!

Я никогда не любила церковные песни. Они всегда слишком сильно действовали на мои чувства. Взывали к добру, любви, радости. К тем чувствам, которые я давно похоронила в себе. Никогда в жизни я не могла веселиться как все подростки, ходить на вечерние танцы, устраивать пикники. Смерть родителей, лишения многих дней: все это давило неподъемным грузом. Когда мистер Ридли, святой отец, проповедовавший в городе  №312, отпевал бабушку, я плакала. Не рыдала, громко и безудержно, жалея себя, а именно ПЛАКАЛА. Эти слезы отпускали её, омывали её смерть, восхваляли её деяния на земле. После песни святой отец и все кто пришли на похороны, длинной вереницей шли на площадь. Там уже был заготовлен помост, и сложены сухие ветки. Тело бабушки положили на возвышение в центре будущего костра. Принято было делиться воспоминаниями о ней, пока пылал погребальный огонь. Я не вызвалась первой. К моему удивлению на помост вышла Флора Хэнсби. Я из последних сил выдерживала сочувствующие взгляды, похлопывания по плечу и когда вышла мама Мика, что-то буквально, взорвалось во мне. Она ведь никогда не питала ко мне добрых чувств. Я не слышала её слов, произносимых грустно, но довольно громко. Не слышала, как произносили речь другие жители. Мое тело и сердце застыло. Я только стояла и как-будто издалека наблюдала за красными искрами огромного огня в центре площади.