Карина Пьянкова - Леди на балу (СИ)

«Что ж, Кэтрин, соберись. Ты почти состоявшая старая дева двадцати двух лет от роду, тебя просто нельзя подозревать в таком коварстве».

В холле меня со всем почтением встретил слуга и доложил хозяйке и ее юной гостье о прибытии старшей мисс Уоррингтон. Я одновременно и надеялась, и боялась, что молодые люди тоже окажутся дома, но мне сообщили, что мистер Оуэн и мистер Уиллоби отбыли по делам, и раньше чем к ужину их не ждут.

Что ж, возможно, так и удачней.

Мисс Оуэн и ее тетушка коротали время за чтением последней книги мисс Эллиот, известной сочинительницы, которая вот уже несколько лет радовала почитателей (а в основном почитательниц) своего литературного дарования сентиментальными романами. Мои сестры тоже были без ума от творений этой достойной дамы, а вот я предпочитала бухгалтерские книги художественным с семнадцати лет. Довольно быстро мне пришлось уяснить, что таким как я лучше не создавать излишних иллюзий. Так жизнь становится куда проще и спокойней.

При моем появлении Эбигэйл тут же вскочила на ноги, подбежала и порывисто обняла меня, будто я уже являюсь ее близкой подругой, чем немало меня смутила.

— Дорогая Кэтрин, я так ждала вашего визита! — прощебетала девушка. Ее лицо осветила ясная и открытая улыбка, которая шла девице Оуэн необыкновенно. Я невольно улыбнулась в ответ.

— Благодарю за приглашение, миссис Чавенсворт, Эбигэйл, — ответила надлежащим образом я.

Хозяйка дома тут же попросила меня почитать им вслух, пока обед еще не подали, расхваливая на все лады мой якобы дивный голос. Я не отказала в такой ничтожной любезности, пусть и новое творение мисс Эллиот заранее вызывало у меня отчаянную скуку. О чем могла написать старая дева в тридцать пять? Разумеется, о любви. Других тем для нее просто не существовало.

Но обе слушательницы оказались совершенно очарованы историей скромной и красивой бесприданницы и благородного лорда. Что ж, может, это и к лучшему, и именно такой романтический настрой Эбигэйл и ее тети, в конце концов, зародит в головах проживающих в этом доме молодых джентльменов мысль, что брак с младшими девицами Уоррингтон — это достойный союз.

Обед прошел за оживленной беседой и обсуждением последних слухов. Так как окрестности никогда не были богаты на скандальные истории, разговор вышел совершенно невинным. Ровно до того момента, пока в зал не вошли два молодых человек, которые уже несколько дней занимали мои мысли.

Мистер Оуэн и мистер Уиллоби.

Увидев в доме своей тетушки незнакомую юную леди, они сперва застыли в растерянности, затем на меня уставились как на жалкое насекомое, и даже когда миссис Чавенсворт представила нас, а мисс Оуэн начала расхваливать меня на все лады, отношение джентльмены не сменили. С первого взгляда они решили, что я пришла сюда с дурными намерениями.

Хорошая интуиция.

Однако и воспитание у мистера Оуэна и мистера Уиллоби было преотличным, поэтому иначе как прохладным обращением, они никак не продемонстрировали, что не рады гостье своей сестры, и даже сели отобедать.

— Сколько же вам лет, мисс Уоррингтон? — так невинно поинтересовался у меня мистер Оуэн, что не приходилось даже надеяться, будто он не пытается уязвить меня незавидной судьбой девушки, которая вряд ли когда‑то выйдет замуж.

Брат Эбигэйл походил на нее. А сама девушка на мой взгляд выглядела как херувимы на церковных росписях: белокурая, голубоглазая и светлокожая с чертами лица настолько гармоничными и правильными, что, пожалуй, скорей художник приплатит такой натурщице за работу, чем возьмет деньги за портрет мисс Оуэн. Мистер Чарльз Оуэн был красив той же утонченной, одухотворенной красотой, что и его сестра, и в придачу ко всему отличался статностью. Про себя я тут же отметила, что он бы поразил воображение моей дорогой Эмили.

Кузен Оуэнов напротив оказался смугл и темноволос, а его зеленые глаза заставляли думать о дьяволе и его искушениях. Должно быть, в том обществе, где он обычно вращался, мистер Уиллоби пользовался среди дам бешеным успехом. А разумные матушки стреились увезти дочерей домой, как только он появляется. Он олицетворял собой ту самую сладостную порочность, которая заставляла терять голову, достоинство и девичью честь героинь романов.

Подобного типа мужчины, насколько я могла судить, начинают задумываться о браке скорей к закату жизни, если к тому времени их не убьют.

Привлекательность мистера Уиллоби в качестве зятя стала приближаться к нулю. Ну что же, Энн красива и, в конце концов, обзаведется достойным супругом. Я приложу к этому все усилия.

— Мне двадцать два, мистер Оуэн, — невозмутимо отозвалась я, глядя ему прямо в глаза. Если он надеялся смутить меня подобным вопросом, то зря. Увы, я не относилась к трепетным и ранимым особам.

— Надо же… — с легким пренебрежением протянул мистер Уиллоби.

Эбигэйл была достаточно умна, чтобы понять — мужчины за столом пытаются задеть меня. Девушка недовольно сверкала глазами на брата и кузена. А я безмятежно улыбалась. Придется быть втройне осторожней и не дать ни малейшего повода этим двоим выступить против моей дружбы с мисс Оуэн. А заодно выяснить, кто же является ее опекуном… Родители брата и сестры Оуэн умерли несколько лет назад, это я уже знала от миссис Чавенсворт, но она не сказала, кто же пекся об их благополучии до сих пор…

— Вы обручены? — таким тоном спросил Чарльз Уиллоби, что любому стало бы ясно — он предполагает, что получит отрицательный ответ.

— Нет, сэр, — с улыбкой ответила я.

— Вот как… — хмыкнул мистер Уиллоби, и больше мне никто вопросов не задавал.

Я пробыла в Чавенсворт — лодж еще около часа, после чего отправилась домой. На прощанье мисс Оуэн уверила меня в своей горячей симпатии. И пригласила на бал, который миссис Чавенсворт устраивала по случаю приезда своих племянников.

А вместе со мной было приглашено и все мое семейство.

Торжеству не имелось предела. Первый шаг к семейному благополучию был сделан.

Вечером за ужином я сообщила домочадцам о том, что мы приглашены к соседям. И получила град неодобрения со стороны родителей и братьев и сияющие счастье глаза сестер. Младшие любили танцы и внимание, каждый бал они ждали с восторгом.

— Кэтрин, неужели ты взялась за старое? — мрачно обратился ко мне дорогой Эдвард, источая недовольство.

Я удрученно вздохнула.

— Что вызывает в тебе столько негодования, дорогой брат? — невинно спросила я. — Разве мне непозволительно завести подругу?

Отец нахмурился, а матушка покачала головой, но оба они отдали на откуп Эдварду беседу со мной. Из всей семьи более всего именно он не выносил моей тяги к тому, что семья моя почему‑то называла «сводничеством». Я же не понимала, почему нужно стыдиться умения заводить выгодные знакомства.