Перепрошит тобой - Жаклин Хайд

восхитителен, почти как фрукт — терпкий, но очень сладкий и совсем не соленый. Интересно.

Возле моего правого уха раздается скрежещущий, громоподобный звук, с эхом отозвавшийся слева. Мои глаза широко распахиваются, я смотрю на Фрэнка, на его яростный серый взор, и до меня быстро доходит, что он изо всех сил пытается сдержаться, не кончить. Его здоровенные ручищи, точно крючья, впились в кресло.

Если бы я могла улыбнуться, я бы сделала это, но теперь я с новым усердием работаю головой, смакуя влажные звуки, что мы издаем вместе, и отпускаю его одной рукой лишь на миг, чтобы поддеть костяшкой пальца ту самую сладкую точку прямо под его яйцами.

Отрывистый стон вырывается из него, и ликование переполняет меня, когда толстые жгуты спермы вырываются из его огромного члена, что зажат в моих руках. Я издаю довольный стон и принимаюсь высасывать его дочиста. Не могу дождаться, чтобы рассказать своему книжному клубу, что монстры и впрямь сладкие на вкус.

Эйфория, вспыхнувшая в груди, разливается взрывом по конечностям, заставляя мое тело содрогаться от вожделения, а соски, стесненные бюстгальтером, — туго наливаться. Это было чертовски горячо.

Я пытаюсь подняться с колен, и стопы пронзает жгучая боль — слишком долго я упиралась в пол носками.

Я ухмыляюсь ему, понимая, что, скорее всего, выгляжу абсолютно растрепанной с лицом в пятнах слез и спермы. Он неподвижно, испепеляюще смотрит на меня. Я отползаю от него, вытираю рот тыльной стороной ладони и поднимаюсь на ноги, буквально напевая от удовлетворения.

— Ну, мистер Штейн, и какие чувства вы испыт… — я вскрикиваю, когда его огромные лапы хватают меня за запястье, не давая договорить и покичиться собой. Я успеваю заметить вмятины, оставленные им на дереве кресла, облизываю губы и смотрю на него снизу вверх томным, тяжелым взглядом. Я перевернула его мир.

Из его массивной груди вырвался низкий рык, и кресло под ним завизжало от движения.

Я вскрикнула, когда он поднялся на ноги, увлекая меня за собой в воздух, и ахнула, когда он развернул меня, резко склонив над столом в железной хватке и стащив с меня штаны.

Прохладный воздух коснулся задницы, и весь кислород разом вырвался из легких, когда он твердо провел по моей киске сзади языком. Я приподнялась, пытаясь взглянуть на него через плечо, но его ладонь накрыла мое лицо и вдавила в деревянную столешницу.

— Моя очередь.

Он принялся пожирать мою киску, легко придерживая меня рукой, перекинутой через бедра, и рыча, проводя своим толстым языком по моим уже возбужденным и покалывающим нервным окончаниям.

За закрытыми веками вспыхнуло удовольствие, словно тысяча фейерверков, мышцы шеи напряглись от вырвавшегося из горла крика. В одурманенном, помутневшем от эйфории сознании, мои внутренности сжались в оргазме.

— Пожалуйста, о боже. Пожалуйста, — выкрикнула я, не зная, выдержу ли еще. Мое тело и разум раскалывались.

Затем послышалось тихое скуление, и я знала, что оно исходит от меня. Протяжный стон вырвался, словно благословение, в тот миг, как Фрэнк снова вознес меня на вершину маленькой смерти31. Все мое тело покрылось испариной, я взглянула на него через прищуренные веки — мир перевернулся с ног на голову, пока он смаковал мою киску, словно она принадлежала ему.

Я была всего лишь сосудом, который принимал… Неспособная ни на что, кроме как держаться, я чувствовала, будто он — неудержимая сила, швыряющая меня на недосягаемые прежде высоты наслаждения.

По моему опыту множественные оргазмы достигались только с вибратором, а он с легкостью вытягивал кульминации из моего тела. Одна за другой они прокатывались по мне, и удовлетворенный стон сорвался с моих губ, когда он наконец перевернул меня на спину и раздвинул мои ноги.

Я сморщилась, когда животный звук, полу-рыдание, полу-хныканье, отозвался в моих ушах, и с опозданием осознала, что этот жалкий звук издала я.

Едва я начала приходить в себя после очередного оргазма, он рыкнул и ввел один толстый палец в мое отверстие, снова трахая меня.

— Если ты когда-нибудь снова посмеешь бросить мне вызов, вспомни это. Я всегда побеждаю, — прошептал он мне на ухо. Тихий смешок прокатился в его груди, и он резко куснул меня за мочку уха, заставив вскрикнуть.

Он повращал кистью одновременно с движениями большим пальцем по клитору, и в воздухе зазвучали хлюпающие звуки, а за веками мелькнули звезды, заставляя мое тело выгибаться. У меня никогда не было такого секса.

Я не знаю, как долго он использовал и мучил меня своим языком и пальцами, снова и снова заставляя кончать.

Дрожа и трепеща, я ощущала глубокое удовлетворение в каждой косточке, когда он наконец оторвал от меня свой порочный рот. Мое сердце бешено колотилось в груди, и все тело покалывало от накатывающих волнами ощущений, моя киска наконец-то, впервые за всю мою жизнь, была истинно насыщена, пока я лежала, распластанная на обеденном столе.

Я провела тыльной стороной руки по лбу с изумлением глядя на влажный блеск пота.

— Ого, это было… потрясно, — прохрипела я. Во рту пересохло, горло разодрано криками и воплями, что вырывались из меня.

Я потеряла способность строить длинные предложения, кажется, целую вечность назад.

Если его член хотя бы наполовину способен на то же самое, то Фрэнк Штейн трахается как бог. Если я, конечно, выживу.

Я смотрю из-под полуприкрытых век, как он поправляет запонки на своем костюме и поднимается во весь рост.

Дамы и господа, монстры действительно лучшие.

Он берет льняную салфетку и промакивает ею рот, взглядом прожигая дыры там, где моя киска лежит обнаженной перед ним, и мне хочется улыбнуться.

Он приподнимает бровь и пожимает плечами, прежде чем отбросить использованную салфетку в сторону моих раздвинутых ног, разворачивается и выходит из комнаты, оставив меня полуголой на обеденном столе.

О боже мой.

— Девять утра, мисс Креншоу, — говорит он, достигнув двери.

Я еле приподнимаюсь на одном локте, провожая взглядом его спину в сером костюме. Черт возьми, Фрэнк Штейн и впрямь мог бы сломать женщину. Ну что за мужчина! «Любители потрахушек с монстрами, объединяйтесь», как говаривала великая Опал Рейни32.

Мой пульс начинает замедляться, и я пытаюсь приподняться со стола, хоть руки и ноги трясутся, как в тот единственный раз, когда я по глупости записалась на спиннинг33. Святой ад.

В голове всплывает ослик из Шрека, подпрыгивающий вверх-вниз, одна из моих любимых гифок — «давай-ка сделаем это еще раз»34. Я тихо смеюсь, и звук эхом разносится по пустой комнате, пока я пытаюсь свести ноги и вздрагиваю от боли.

— Ебаааать.