О чем молчат боги - Юлия Цыпленкова

наверное, можно смело сказать, что это были местные горные козлы, которых превратили в верховых животных.

Я пока мало узнала характер салгаров, но могла сказать точно, что в них не было саульей преданности, думаю, и скорости тоже. Но это мне только предстояло узнать. И они не жаждали ласки, как малыши-йенахи. Ожидая своих новых всадников, оба салгара стояли спокойно, жевали траву и не спешили сбежать, несмотря на то что были без привязи. В общем, мне они понравились, но особой теплоты я не ощутила. По крайней мере, пока. Но главное, теперь нам не нужно было стаптывать ноги, эту честь мы отдали салгарам.

О, скакуны не единственное, что появилось у нас после посещения дворца йарга. Во-первых, я теперь была одета в чистое белье и платье, а в сумке Рахона лежал узелок со снедью, переданный нам одной из служанок по приказу Бальхаша. В общем-то, и салгары, и одежда тоже были его даром. Но только это. На завтрак нас не пригласили, он был дан в дорогу, и даже проводить и напутствовать добрым словом никто не вышел, несмотря на то что дворец покидал пятый подручный махира. И причина этого холода сейчас и растянула губы Рахона в глумливой ухмылке. Но обо всем по порядку.

Вечером служанки проводили нас к комнатам, которые подготовили для гостей. И комнаты эти находились вовсе не рядом. Рахон, обозрев ту, что приготовили мне, одарил меня тяжелым взглядом, после буркнул, что уходит, но не сделал и шага, потому что я вцепилась ему в рукав.

– Куда это ты собрался? – полюбопытствовала я.

– Спать, – коротко ответил пятый подручный, и я развернула его в сторону моей комнаты.

– Тогда ты уже на месте, – сообщила ему я, потому что тоже оценила предоставленные мне покои.

Нет, в них не было чего-то этакого, и в то же время очень даже было. Хотя бы ложе, занимавшее половину комнаты. А еще драпировка. И вроде бы просто обивка вишневого цвета, по которой змеился золотой орнамент, но! Знаете, что пришло мне на ум, пока я рассматривала узор? Сплетающиеся человеческие тела! И до того ярки были образы, что сомневаться в намерениях хозяина дома уже не приходилось.

К тому же запах… Вроде бы ненавязчивый и приятный, однако у меня мелькнула мысль, что эти благовония имеют определенную цель. И она тоже была недвусмысленна. Может, даже и орнамент мне показался столь развратным, потому что начинал действовать аромат из курильницы, стоявшей рядом с кроватью. Но кроме всего этого была и большая круглая деревянная ванна, как я назвала ее про себя. От нее шел парок, и, когда я подошла ближе, по поверхности плыли цветы. И одежды, они тоже тут были. Из тонкой полупрозрачной ткани, и в них мне предлагалось переодеться после омовения. Так что не понять того, что мне стоит ожидать гостя, было сложно.

А вот взгляд Рахона озадачил. Пока я обходила комнату, илгизит стоял в дверях и не спускал с меня глаз, в которых застыло странное выражение. Обернувшись к нему, я задала вопрос:

– Что?

– Ты… – Он чуть помедлил, но все-таки произнес: – Хочешь, чтобы я остался?

– Разумеется, хочу, – ответила я. – Если я останусь тут одна, то выспаться точно не смогу. А я слишком устала, чтобы воевать за свою неприкосновенность. Потому это будешь делать ты, как и обещал. Только надо открыть окна, боги знают, до чего дойдет, если будем вдыхать этот запах. Что? – вновь озадачилась я, глядя на то, как лицо пятого подручного становится растерянным.

Еще спустя короткое мгновение щеки его стали пунцовыми, а еще спустя миг я увидела выражение досады, а следом его лицо и вовсе стало непроницаемым. Я постучала указательным пальцем по подбородку, пытаясь понять всю эту метаморфозу. Затем еще раз вспомнила короткий разговор, состоявшийся только что, и глаза мои расширились

– Фу, Рахон, – покривилась я и постучала себя пальцем по лбу. – Ты с ума сошел? С чего ты вообще надумал подобную глупость? – После передернула плечами и велела: – Открой поскорей окна, пока и вовсе на тебя не нашло что-нибудь этакое.

– Я ничего не надумал, – буркнул пятый подручный и, чеканя шаг, направился к окну, чтобы открыть его. – Нам не обязательно здесь оставаться.

– Комната мне нравится, – ответила я. – Кровать такая, что мы с тобой и не встретимся. Эту похабень, – я указала на приготовленную одежду, – я, разумеется, не надену. Омыться было бы недурно, но пока воздержусь. Хотя привести себя в порядок я бы хотела. Но ты должен будешь выйти. Твои мысли мне не нравятся.

– Нет у меня никаких мыслей! – рявкнул Рахон и стремительно направился к двери.

– Только не уходи никуда! – крикнула я ему вслед. – Я тебя позову, как буду готова.

Процесс омовения был скор и вызвал больше досады, чем удовлетворения, потому что я спешила, стараясь следить за входом и не оставаться полностью раздетой. Но хоть так. А вскоре я уже забралась в постель, отдав себе право выбрать лучшую сторону. И уже после этого крикнула:

– Рахон!

Илгизит вошел с каменным выражением лица. Кажется, он злился, но на меня или на себя, я разбираться не стала. Сам виноват. Это же надо было надумать, что я приглашаю его остаться для… Боги, да даже язык не поворачивается огласить помыслы пятого подручного. Вовсе без ума.

– Спи, – буркнул Рахон, заметив мой взгляд.

– Доброй но-очи, – зевнув, пожелала я и почти моментально заснула.

А проснулась оттого, что кто-то разговаривал неподалеку. Открыв глаза, я увидела спину Рахона. Судя по позе, он скрестил руки на груди. Перед ним стоял Бальхаш. Переговаривались мужчины негромко, но в ночной тишине я легко разобрала.

– Я еще раз говорю тебе уйти, – требовал йарг.

– Я должен беречь гостью Алтааха, – без всяких эмоций отвечал мой илгизит.

– Так разве я хочу ее обидеть? – искренне изумился Бальхаш.

– У тебя полный дартан красавиц, – воззвал к нему пятый подручный. – Тебе свозят их отовсюду. У тебя даже есть каанша! В жены ты взял первую красавицу Дэрбинэ. Твоя постель никогда не пустеет. Зачем ты пришел сюда?

– Сам рассуди, Рахон, – ответил сластолюбец, – я – йарг, она – дайнани, сам Покровитель привел вас в мой дом…

– Я привел нас, – рявкнул шепотом мой илгизит. – Я выбрал единственное место, где она не станет говорить, что вздумается. У нее такой язык, что лучше не давать ей раскрывать рта. Если не смутит, то разозлит, а я ее живой должен привезти в Даас. Буду защищать, скажут, что Рахон подпевает тагайни. Накажу ее, и Алтаах не