Волшебство - Елена Федоровна Янук

Мне пришлось выйти из своего укрытия, чтобы спасти их от притязаний пьяного солдата.

Когда в благодарность за спасение подруги она подала мне руку, сомнений не осталось.

Проклятие есть, и с этой девушкой мы уже встречались! От этой ужасной мысли, поразившей меня хуже молнии, нас отвлекли первые вестники войны, появившиеся на площади перед дворцом.

Я тяжело выдохнул и покачал головой, ничего из запланированного мы с Дубовиком исполнить не успели. Все планы предупредить и остановить Владыку эльфов с оглушительным шумом неслись в пропасть.

Позабыв обо мне, девушка, не отрываясь, внимательно смотрела на раненых.

Я с тоской взглянул на только что обретенную половинку и с величайшей неохотой отпустил ее руку.

Да как все это не вовремя! Не зря об этом проклятии пишут трагедии… Даже толком рассмотреть ее не успел. Как ее отпускать? Но кто-то должен вмешаться и остановить это безумие, любое промедление — потерянные жизни. Людские войска слабее эльфийских, но куда опасней в своей изворотливости и ненависти…

Я заставил себя оставить ее и уйти. Легче порвать, пока связь тонка, но знаю, проклятие драконов теперь постоянно будет висеть над нами, путая и препятствуя планам.

* * *

Торопливо шагая в темноте к дому, мы с Фиалкой молчали. Праздник получился откровенным разочарованием. На самом деле, проблема не в хамстве Бредиса, и даже не в последующей драке. Страшили новости и предстоящие испытание, ведь как раньше, спокойно и мирно, когда все известно об окружающем мире, больше не будет… А что будет? Неизвестно.

Душу грызла мелкая обида, ну почему все так несправедливо? Почему мы не можем спокойно жить, работать, учиться танцевать, беззаботно лопать сладости на королевском празднике⁈

Входя за мной в темный остывший дом, Фи озвучила вопрос вот уже десять минут мучивший и меня.

— Что этим эльфам надо?

— Да кто этих нелюдей поймет? — устало отозвалась я.

Пока я стягивала плащ, Фиалка успела разуться и принялась за свое платье:

— Оль, ты заметила, что тот, что за нас заступился, на эльфа не похож… — Оставшись в одной тонкой белой рубашке, она взялась за прическу: распустила волосы, аккуратно вытаскивая украшения, и укладывала их на стол. — У них нет понятия личной женской чести или просто гордости. Нет понятия, что слабых надо защищать. Для них главное, это происхождение и честь рода. И честь, в их понимании, именно тот долг, который каждый эльф должен заплатить своему роду… — закончив говорить, она стянула волосы в обычный узел на затылке, натянула на рубашку повседневный наряд и направилась к очагу.

— Фи, откуда такие познания об эльфах? — Я медленно развязала и стянула с себя тряпичные туфельки, окончательно загубленные внезапно выпавшим снегом.

Повязывая передник, Фиалка отмахнулась:

— Мой отец был садовникам, а мама экономкой в «Домах над морем», один из которых много лет снимал эльф с семьей. Первые семь лет я росла там с эльфами.

Я вспомнила, «Дома над морем» — это великолепнейшие замки на границе королевства, они сдавались тем, кто готов платить состояние, чтобы жить в таком красивом месте.

— Ух ты, и как там? — это первое место, куда бы я хотела попасть путешествуя. Я села за стол, сложила ладони и устроила на них щеки, собираясь долго слушать Фиалку.

— Там очень красиво. В горах густой древний лес, в лесу великолепные дворцы и украшенные драгоценными камнями мраморные лестницы, ведущие прямо к морю. Всегда тепло и… — Фиалка нагнулась, чтобы раздуть искру в очаге, потом повернулась ко мне и, резко оборвав свой рассказ, сказала:

— В общем, для нас это уже неважно. Что будем делать теперь?

Скривившись, как от кислого, я сказала:

— А что мы можем сделать? Пока будем ждать и наблюдать. — Тут я посмотрела на свои руки, покрытые крошечными переливающими звездочками и, разглядывая их переливы в свете тусклого отблеска огня из очага, со смешком спросила:

— Я не представляю, что ты со мной сделала, что Бредис в упор меня не узнал!

— Для этого и старалась. Жаль, зеркала нет. Будь я художником — зарисовала бы этот узор. Так удачно получилось!

Но меня волновало другое:

— Смыть это все сможем? Или само исчезнет? Как я в таком виде домой пойду?

— А ничего смывать и не нужно, краски продаются со специальным платком, прикладываешь к лицу, и все исчезает… — Фи порылась в раскиданных на кровати вещах и кинула мне обещанный платок.

Краски я снялись на удивление легко, но вот с покрывалом в волосах пришлось повозиться.

Перед балом мы с Фиалкой долго думали, как скрыть мои грубо обкорнанные волосы и, наконец, придумали: гладко зачесав мокрые пряди, покрыли их золотистым кружевом, закрепив сверху шелковыми бантиками на шпильках.

Вот теперь эти самые бантики надо было вынимать. Ворча, я медленно достала украшения и с легким сожалением стянула покрывало. Оно так приятно двигалось в такт моим шагам, что снимать его не хотелось.

Со вздохом сожаления я сложила все украшения на кровать Фиалки, зная, что позже она все аккуратно упакует в своем сундуке.

Пока я стягивала платье и надевала мужскую одежду, Фи успела развести огонь, заварить компот и согреть жареные овощи на ужин. Но я от всего отказалась, нежно на память погладила кремовый шелк своего единственного нарядного платья и унеслась домой.

Надо было предупредить Марту и Андро о войне.

Застав Марту на кухне, я первым делом вынула из кармана припрятанные для нее конфеты и смущенно сунула их ей в ладонь:

— На… это тебе… вот на празднике прихватил, их там много было.

Марта несколько секунд удивленно разглядывала угощение, потом обняла и прижала к своей груди мое вмиг залившееся краской смущения тело, и ласково погладив по голове, со вздохом сказала:

— Ах ты… душа-человек, спасибо, что помнишь о старушке.

Смущенно избегая ее ласк, я вырвалась и проворчала, что никакая она не старушка, и чего столь замечательного в горсти конфет?

Тут с воплем распахнув дверь, в кухню влетела взмыленная повариха. Чепчик набок, волосы взлохмачены, длинный полотняный фартук сполз назад и волочится следом.

Мы с Мартой замерли в удивлении, Тыквиха, конечно, не образец утонченности, но в таком виде ее еще не видели. Размахивая котомкой размером с полмешка, выпучив глаза, она вопила:

— Эльфы в городе! Режут! Убивают! Война!.. Я побегу в лавку куплю копченный окорок целиком, и еще с десяток головок сыра, свечей