Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1 - Моргана Маро

Не обращая внимания на их колкие слова, Ян Юмэй все же дошла до мастерской. Это было просторное здание, окруженное деревьями. На натянутых между высокими колышками веревках сушилось белье, покрывшееся тонкой коркой льда.

В окнах дома горел свет, и Ян Юмэй постучалась, но так и не дождалась ответа. Она толкнула дверь и вошла. Поднос с грохотом выпал из ее рук, а взгляд замер на расшитых мелкими цветочками теплых сапожках, виднеющихся из-под платья.

Под потолком, повешенная на пояс собственного платья, висела девушка с посиневшим лицом. Ее глаза были широко раскрыты, а рот исказился в предсмертной муке. Судя по наряду и золотому браслету на запястье, девушка принадлежала к служанкам одного из дворцов.

Бросив на пол мешки, Ян Юмэй протянула руку и коснулась сапожек, как вдруг послышался треск и здание вышивальной мастерской с грохотом разрушилось. Успев выскочить, Хуанъянь упала в снег. Отплевываясь от него, она смотрела, как над обломками поднимается белое облако.

Раздались голоса и шаги. Поспешив скрыть лицо плотной тканью, Ян Юмэй увидела на дороге нескольких евнухов с фонарями в руках и служанок, которые пораженно замерли. Один из мужчин тут же приметил Ян Юмэй, подлетел к ней и силой поднял на ноги:

– Ты что сделала?! Как посмела разрушить мастерскую?!

Он держал ее с такой силой, что рука девушки заболела и пальцы онемели.

– Я не разрушала ее! Она сама обвалилась! – крикнула Ян Юмэй, морщась от боли. – Там был труп, я лишь хотела снять его!

Евнух тут же замер, и его лицо вмиг побледнело. От Хуанъянь не укрылась эта перемена, как и то, что ладонь на ее руке сжалась крепче, но уже не так болезненно.

– Вы! – крикнул евнух остальным. – Разгребите завалы, я отведу эту никчемную к великому советнику.

Ян Юмэй тут же оживилась. Случайным образом она повстречается с тем самым Юнь Чаном, ради которого и затеяла эту вылазку. Главное – не дать ему разглядеть свое лицо, чтобы он не смог узнать ее позже.

Не ослабляя хватки, евнух быстрым шагом вел Хуанъянь куда-то вперед по многочисленным тропам, через ворота и сады, пока они не остановились у небольшого дома, над воротами которого висела табличка: «Министерство расследований великого советника». Судя по тому, что краска на ней еще не выцвела, Министерство создано не так давно, или же за ним тщательно ухаживали.

Подойдя к дверям дома, евнух набрал в грудь воздуха и постучал, громко произнеся:

– Достопочтенный советник, надзиратель У привел вам подозреваемую в делах про уб…

Не успел он договорить, как двери с грохотом открылись, и двор затопил мягкий желтый свет. От неожиданности Ян Юмэй зажмурилась, несколько раз моргнула и наконец рассмотрела фигуру на пороге. Ею оказался высокий мужчина в накинутом наспех халате из лиловой ткани с тонкой красной вышивкой. Его белоснежные волосы были неопрятно забраны в пучок и спускались на одно плечо, а лицо скрывала черная маска в виде оскалившейся морды животного.

– Что случилось? – раздался глухой голос из-под маски, и Юнь Чан скрестил на груди руки, прильнув плечом к дверному косяку. Весь его вид так и говорил о том, что он только проснулся, однако взгляд не был сонным.

Не смея слишком долго смотреть, Ян Юмэй опустила глаза в снег у себя под ногами, склонившись вместе с евнухом У в поклоне.

– Только что обрушилась вышивальная мастерская, и эта девчонка была рядом. Она утверждает, что видела внутри висельника.

Внимательный взгляд замер на Ян Юмэй, и та покорно произнесла:

– Это так. Я видела девушку в…

– Расскажешь внутри, – перебил Юнь Чан, жестом веля войти в дом. Порывшись в широком рукаве, он достал несколько серебряных таэлей и бросил их евнуху. – За молчание.

– Конечно, конечно, уже ухожу! – кланяясь, отступал надзиратель У.

Поспешив войти в Министерство расследований, Ян Юмэй быстро осмотрелась.

Главный зал напоминал кабинет ученого мужа: курильница на столе, полотна с картинами на стенах, гуцинь[55] на специальной подставке, несколько изящных освещающих комнату фонарей на полу. У письменного стола стоял шест с жердочками, на которых сидели воробьи из белого металла с голубыми узорами. Синьняо.

В центре комнаты стояла печка с потрескивающими углями, однако из-за распахнутого настежь окна тепло не задерживалось.

Ян Юмэй напрягла память, припомнив, что в Тайгуне было много министерств, занимающихся различной деятельностью: от ритуалов до общественных работ. Все их возглавляли господа из знатных домов, и везде трудились люди – где-то больше, где-то меньше. Однако создавалось такое впечатление, что в Министерстве расследований обитает один только великий советник. Неужели император создал целое Министерство ради него одного?

Закрыв дверь, Юнь Чан прошел за стол, опустившись в кресло и взглянув на Ян Юмэй. Та уставилась себе под ноги, пытаясь отогреть озябшие пальцы.

– Подними голову.

Хуанъянь послушалась, с удивлением взглянув на желтые глаза советника Юнь в прорезях маски. Так он был испорченным, как и она когда-то…

– Что с твоим лицом? – нахмурился Юнь Чан.

– Мои губы изуродованы шрамами, и мне приходится скрывать часть лица, чтобы никого не пугать, – ответила Ян Юмэй. – Я бы предпочла, чтобы никто этого не видел.

Тихо фыркнув, советник не стал настаивать. Лениво отклонившись, он спросил:

– Что ты видела?

– Служанку, повешенную на своем поясе.

– Опиши.

Ян Юмэй помедлила, и Юнь Чан вздохнул:

– Ты единственная подозреваемая. Откуда мне знать, что это не ты повесила бедную служанку и вдобавок разрушила мастерскую? Знаешь, за это полагается смерть, и весьма тяжелая, ведь ты повредила имущество императора.

Советник подпер пальцами подбородок, задумчиво произнеся:

– Думаю, сто ударов палкой по лицу будет даже мало. Тебе отрежут пальцы на ногах и руках, засунут в горло раскаленные угли и будут бить до тех пор, пока ты не умрешь. Так что лучше говори, если не желаешь такую смерть.

– Она была в одежде служанки из дворца, – призналась Ян Юмэй, стараясь выглядеть испуганной и пряча в глазах интерес. – Голубое платье с белыми цветами на рукавах, однако на ее запястье был браслет.

– Браслет?

– Да. Кажется, из золота с каким-то символом. К сожалению, эта служанка необразованна и не скажет достопочтенному Юнь, что там был за символ, – склонилась в поклоне Ян Юмэй.

Раздался шорох, а следом за ним голос:

– Тогда нарисуй.

На столе перед Хуанъянь лежал лист пергамента и кисть. Помедлив, та взяла ее, вспомнив символ на браслете и нарисовав его – получилось криво, впрочем, она никогда и не отличалась мастерством рисования.

Взяв лист, Юнь Чан некоторое время рассматривал иероглиф, прежде чем негромко произнести:

– Это была служанка императрицы И,