Сошествие в Аид - Хейзел Райли

будто я выкрикнула её в микрофон. От неё замирает Хайдес — он всё ещё под моей рукой, — а зелёные глаза Афины сверлят меня. Гермес, напротив, совсем не обеспокоен: смотрит на меня и даже кивает, с усмешкой.

Афина подходит вплотную. Я чуть выше её ростом.

— А если нет? Что ты сделаешь?

— Не знаю, — отвечаю на импульсе. — Честно, не знаю. Я ведь не просила ничего невозможного. Всё равно все уже прочли статью, да? Прояви хоть каплю приличия и убери её.

На Афину мои слова не производят ни малейшего впечатления, и я не могу её за это винить.

Но прежде чем она успевает что-то сказать, вмешивается тот, кого я меньше всего ожидала. Хайдес вырывает руку из моей хватки.

— Убирай. Ты и так повеселилась, Афина. Хватит.

Я уже не раз доводила эту девушку до бешенства. Я видела, как в ней загорается желание вцепиться мне в горло и придушить. Но взгляд, которым она смотрит сейчас… Вот он и вправду заставляет меня чуть поёжиться.

— Ты это серьёзно сказал?

Хайдес кивает.

— Посмотри на неё, — показывает на меня. — Она уже достаточно опозорилась. Сделай одолжение. Ты же выше этого, не так ли?

Афина больше не удостаивает меня взглядом. Даже книгу не поднимает. Просто проходит мимо, грубо задевая плечом, и уходит вглубь Йеля. Афродита следует за ней — видно, что ей не впервой пытаться гасить сестринский гнев.

Я уже собираюсь попрощаться с Аполлоном, когда Хайдес хватает меня за локоть и силой отводит в сторону от своей семьи. Мы останавливаемся под сенью дерева, на приличном расстоянии.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что устал от ваших перепалок. Закрыли тему — может, теперь ты оставишь нас в покое.

Ни тени доброты на его лице, скорее раздражение.

— Она уберёт? Это вообще сработает, твоя выходка?

Он кивает, стиснув челюсти, взгляд устремлён куда-то поверх моей головы.

— Почему? С чего бы ей слушаться именно тебя? — спрашиваю я.

Вопрос ему явно не по душе.

— Это не твоё дело. Семейные вопросы. — Он поднимает палец, пресекает любые новые слова.

Мне остаётся только кивнуть.

— Спасибо, — шепчу, чувствуя облегчение. Да, я говорила, что хочу сама за себя постоять. Но иногда помощь не помешает.

— А теперь убирайся, — отрезает он. Разворачивается и быстрым шагом возвращается обратно.

Глава 11

Искусство обнимать раны

Амброзия — это ферментированный напиток с древнейшей историей, который многие народы считали священным, «нектаром богов».

Его изготавливали из мёда: эта связь с пчелиным трудом, цветами и пыльцой символизировала вечное возрождение.

— Значит, ты пригрозила Афине? — спрашивает Джек.

— Да.

— Прямо перед всеми Лайвли? — продолжает Перси.

— Да. У меня была неплохая публика.

— И UnGodly News отозвали, хотя статью всё равно успели прочитать, — подытоживает Ньют.

— Да. Благодаря Хайдесу.

Лиам поднимает палец.

— Ты правда сняла бюстгальтер прямо перед Хайдесом?

Все одновременно уставились на него. Мы сидим на полу вокруг низкого прямоугольного стола из тёмного дерева. Время ужина, заказали еду навынос — сегодня точно не стоило показываться в кафетерии. Хотя я бы пошла: не из-за какой-то дурацкой статьи в студенческой газетёнке мне оставаться голодной. Но брат, в своей вечной тревожности, уговорил, что хотя бы сегодня лучше пересидеть в тишине.

Я швыряю корочку от куска пиццы в коробку. Ньют тут же хватает её и откусывает — половины не стало. Полный стакан или пустой — как обычно.

— Могло быть хуже, — бормочу, опустив голову.

— Что, прости? — вскидывается Ньют. Его глаза сверкают злостью. — Хейвен, что у тебя в голове? Ты понимаешь вообще, что сделала?

Я пожимаю плечами.

— Это была игра на импровизацию. Я импровизировала, сделав последнее, чего кто-то мог ожидать.

— Запустила в воздух бюстгальтер? — уточняет Джек, приподняв бровь. В её голосе нет осуждения — одно лишь любопытство. — Довольно радикальный выбор.

— Хейвен — королева радикальных выборов, — вставляет Ньют. — В покере может поставить всё, даже если у неё на руках нет и пары.

— Это называется ещё умением хорошо врать, — констатирует Лиам с набитым ртом. Из уголка губ свисает тонкая нить моцареллы и колышется под подбородком.

Ньют, к моему облегчению, отвлекается от мысли отругать меня. Он скрещивает руки на груди, демонстративно обиженный.

— Так та радужная кепка всё же была уродской? Ты мне врала?

Боже, эта кепка…

— Ага.

Джек хлопает его по плечу, но ладонь задерживается и начинает скользить уже слишком явно.

— По-моему, она была не такой уж ужасной. С характером.

Они встречаются взглядами, и Ньют улыбается.

— Спасибо, Джей Джей.

Перси бросает на меня выразительный взгляд. Похоже, я не единственная заметила, что они нравятся друг другу, но боятся признаться.

— А давайте сыграем? — предлагает Лиам. В этот момент кусочек моцареллы падает ему на ворот футболки. Он замечает и ловко подцепляет его пальцем, чтобы сунуть обратно в рот.

Ни одна фраза не будит во мне интерес так, как: «Давайте сыграем». Я наклоняюсь к Лиаму.

— Я за. Во что?

— Я задам тебе вопрос, и ты должна ответить. А мы по очереди будем говорить, врёшь ты или нет, — поясняет он. — Например: я тебе нравлюсь?

— Нет, — отрезаю.

Лиам прищуривается.

— Ложь, без сомнений.

— Правда.

— Невозможно.

Я отмахиваюсь, раздражённая.

— Давай дальше. Следующий вопрос?

— Ты когда-нибудь думала, каково было бы меня поцеловать?

Ньют закатывает глаза и мягко отталкивает меня назад. Сначала он смотрит на Лиама:

— Ты, прекрати.

Потом — на меня:

— А ты: я с тобой ещё не закончил.

— А вот и закончил. Ты старше меня всего на год, Ньют. Я же не нюхала кокаин в туалетной кабинке. Хватит вести себя так, будто мне пять.

Он теряется, приоткрывает рот в удивлённую «О». Кажется, я только усугубила ситуацию. А так как спорить с братом не в моём списке желаний, я встаю, намереваясь выйти и пройтись.

— Это были всего лишь сиськи, — бросаю им через плечо. — Они есть и у Джека. И у Афины, и у Афродиты. И у женщины, что когда-то кормила Хайдеса грудью. У нас у всех одно и то же тело, какой тут может быть табу?

Ньют издаёт язвительный смешок.

— Ну конечно, Хейвен. Тогда давай вообще откажемся от одежды. Ходим голыми по улицам, свергнем власть тряпок! Отличная идея.

— Я такого не говорила, Ньют. Ты перегибаешь, — шиплю.

Но он вскакивает, лицо вспыхивает багровым. Резкое движение пугает даже Лиама и Перси. Джек же явно тревожится.

— Перегибаю? Мы потеряли маму, когда нам было семь и восемь лет. Папа вынужден был брать двойные смены, чтобы прокормить нас, его почти не было. И с самого начала я