По праву зверя (СИ) - Владимирова Анна

* * *

Я смотрел и не понимал, как реагировать на нее, взмокшую и вымотанную, в больничном халате и шапочке… Хайди сидела на стуле в ординаторской, куда мне указали путь, и смотрела в окно, грея руки о горячую чашку.

— Мне показалось, ты сожалела вчера, что бросаешься спасать всех подряд, — закрыл я за собой двери. Она вздрогнула и… едва не выронила чашку. Но кипяток все же выплеснулся ей на руки, а когда я оказался рядом — было поздно. Выхватив чашку, потащил ее к маленькой раковине и сунул ее руку под холодную воду. — Черт!

— И я рада тебя видеть, — устало прошептала она, повисая в моих руках. А я почувствовал ее умиротворение и довольство. Оно завибрировало в груди, рдея все ярче и будто согревая меня самого. — Целого. Спасать тебя сегодня не было бы сил…

— Чем намазать? — рычал, чувствуя, что злость раздирает грудную клетку.

— Пусти, я уже пальцев не чувствую, — вяло ворочала она языком.

Я выключил воду, но не выпустил. Не смог. Подхватил на руки и прижал к себе:

— Чем тебя спасать?

42

— Ничем, — обняла меня за шею и осторожно улыбнулась, а внутренние детекторы дрогнули именно так, как хотелось — скучала, переживала и рада видеть. — Прием закончился, можно идти…

— Ладно, — я развернулся к двери и так и понес ее на руках к выходу. Хайди на ходу прощалась с встреченным персоналом на местном языке, а мне не хотелось ничего обсуждать. И в комнату не хотелось. Я вышел с ней на улицу, сбежал по ступенькам и свернул в кусты, оказываясь через несколько шагов на небольшой полянке. Фонари светили поодаль, над головой трещали насекомые, а трава манила прохладой. Бред, но мне захотелось затихнуть тут ненадолго, и что-то подсказывало, что она не будет против. Я усадил Хайди сначала на траву, сбросил ботинки и перетянул ее себе на колени. — Рассказывай.

— Ты хотел сказать «докладывай»? — усмехнулась она, обвивая шею руками. — Рамис предложил на него поработать. Чтобы не маялась дурью весь день.

— А ты и рада, — прищурился, стараясь не так открыто млеть от ее прикосновений.

Информация о том, что Рамис уже начал наступление, не обрадовала, но и не стала сюрпризом. Хотелось прорычать угрозу, но я боялся, что, скорее, вместо рыка сейчас заурчу от удовольствия. Она сама меня обняла. Ей хотелось. И это плавило внутри какие-то застарелые пласты мертвого холода.

— Сложно сказать, — призналась Хайди честно. — Но сидеть и ждать тебя весь день правда невыносимо. А так — хоть чем-то себя занять. А еще… — она вытянула руку вперед: — Она не дрожит! Я проверила! Блейк… — Заглянула мне в глаза, переполненная эмоциями. Ей хотелось поделиться, донести, чтобы я понял…

— Значит, снова сможешь работать официально?

— Когда вернемся, подам апелляцию, — твердо кивнула.

А я довольно усмехнулся — Рамису придется обломиться далеко не моими стараниями. Хотя… а почему бы не побороться за нее честно? У меня все равно фора — у нас уже есть что-то важное для обоих, и этот ее взгляд в поисках поддержки и теплоты тому подтверждение. Да, дико то, что она выбирает сейчас из двух зол меньшее в моем лице, но у каждого своя планка. Для меня стать меньшим злом — уже прогресс. Может… я смогу стать для нее лучшим выбором даже потом, когда дам ей эту иллюзию выбора? А может, не иллюзию? Внутри согласно стукнуло лишним ударом сердце. Это ведь гораздо надежнее — дать выбор, не заставлять, не держать. Мне нужна она именно такой — живой, смелой, импульсивной, доверчивой… Перспектива так понравилась, что стала похожа на вполне реальную цель.

— Хорошая идея, — хрипло одобрил.

— А ты где был?

На войне.

— Пока разведывал обстановку.

Напоминание о планах на эту ночь выстудило все тепло в душе, что она мне давала. И она это почувствовала.

— Что случилось? — напряглась в моих руках.

— Лукас и остальные в плену… — Хайди замолчала. И ни одной эмоции не дала мне в подсказку. — У меня нет выбора. Я — единственная их надежда.

— Наверное, надо отдохнуть, — отрешенно прошептала она.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Наверное.

Ее пальцы неуверенно дрогнули на моей коже, глаза влажно заблестели в сумраке. Она внимательно смотрела мне в глаза и молчала. Искала что-то, наверное…Но я не был уверен, что нашла бы.

— Ты можешь мне сказать все…

— Я боюсь, что ты не вернешься, — прошептала, будто все же надеялась, что не услышу. — Но не потому, что ты мне нужен, чтобы выбраться.

— Значит, теперь у меня нет вариантов не вернуться, — улыбнулся слабо.

Хайди болезненно поморщилась, запуская пальчики в мои волосы, и я осторожно прижал ее к себе, скручивая жажду наброситься и заталкивая ее глубже. Не хотел рушить этот хрупкий момент, а он уже звенел под натиском реальности, готовый лопнуть мыльным пузырем. Еще и охранников черти принесли собраться покурить аккурат рядом с нами за деревом.

— Пошли, — я поднялся и нехотя поставил ее на ноги.

Так бы и нес ее на руках дальше, но и так потерял бдительность — не стоило, наверное. Но играть равнодушие в то время, ка внутри все только начинало отвечать на связь, невозможно. Хотя чуть не схватил Хайди на руки снова, когда увидел Рамиса с сигаретой у крыльца. Я уже доложил ему все, и теперь с чистой совестью попытался провести ее мимо молча, но не тут то было.

— Хайди, как день? — прицепился он.

— Все хорошо, спасибо, — она даже воспряла голосом и попыталась расправить усталые плечи.

— Зуаланда не обижает?

— Она — чудо! — Я дернул ее раздраженно за собой, наплевав на все. — Блейк!.. — возмутилась она, но я уже не сдерживался — снова схватил и понес быстрым шагом через холл.

— Ты устала, — рявкнул, и она затихла.

Но на достигнутом я не остановился. Вел себя глупо, вернее, непривычно, но вполне в рамках решения конкурировать за свою женщину на общих условиях. Усадил ее на кровать и пошел набирать ванную. Когда вернулся, застал ее в одном белье у шкафа.

— Что ты делаешь? — сузил глаза.

— Раздеваюсь, — обернулась она от стеклянной двери, в которой отразилась та часть ее фигуры, что была недоступна прямому взгляду.

Я тяжело сглотнул. Голод по ней напомнил о себе резко и беспощадно, и, казалось, вены зазвенели от дозы гормонов, обрушившихся в кровь за один удар сердца. Но нельзя…

43

Мне нужна моя злость и собранность сегодня ночью, а она устала. Подхватив на руки, я отнес Хайди в ванную и едва не опустил в горячую воду. Пришлось разбавлять, пока она поджимала обожженный палец, которому не повезло снять пробу…

— Прости, — процедил сдавленно.

И совсем не ожидал, что она рассмеется:

— Не парься.

— Что смешного? — зыркнул на нее исподлобья.

— Ты учишься быть другим — это нормально, что не все получается, но зрелище потрясающее, — улыбнулась она смело. И как же ей шла эта улыбка!

— Я рад, что тебе нравится, — последовал ее совету и перестал цепляться. — Пробуй.

Она осторожно сунула в воду целый палец:

— Отлично. — И со стоном опустилась в ванную. — А ты?

— Мне нельзя расслабляться, — хрипло выдохнул, не в силах отвести взгляд от ее совершенного тела. Глаза девушки подернулись блаженной дымкой, грудь вынырнула из воды на вдохе, и я понял, что у меня пар сейчас пойдет из ушей от сопротивления. — Хайди…

— Ммм? — с трудом разлепила она глаза.

— Мне пора. Грейся, ужинай и ложись отдыхать. Я буду поздно…

— Я погреюсь, поужинаю и буду тебя ждать, — выпрямилась она, обнимая колени. — Вдруг понадобится помощь?

— Понадобится — разбужу, — с нажимом пообещал. — Тем более надо отдохнуть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Спасибо, — вдруг перехватила она мою руку, ненадолго задержала мои пальцы в своих и соскользнула обратно в воду.

Я молча вышел, не в силах усвоить сразу столько противоречий. Заботиться и говорить оказалось гораздо приятнее, чем жарко трахать и молчать. Нет, одно другого не заменит, но это новое нравилось… и хотелось выть от злости, что у нас нет на это все ни времени, ни возможности! Я хотел долбанную спокойную жизнь, которую не хотел никогда прежде! Дом. Свой. В котором тихо и пахнет только ею!