Дитя трёх стихий. Щит истинной любви (СИ) - Ферро Светлана

Некоторое время я занимаюсь простукиванием стен под гобеленами. Алита, которая попалась в западню вместе со мной, занимается тем же. Она пытается сдерживаться, но получается плохо. Последние слова, которые я услышала от Вихо, прежде чем он ушёл: «Будешь слушаться, и камеристку твою при тебе оставлю. А иначе подарю в какую-нибудь из своих деревень».

— Мы что-нибудь придумаем, — говорю я в ответ на очередной её всхлип.

Алита пытается в знак согласия наклонить голову, но вместо одно движения получается несколько мелких трясущихся кивков.

Да, и у меня самой внутри холод. В деревни отдают надоевших наложниц или самых простых деревенских девушек, добытых во время приграничных рейдов. И их всегда мало. В самых богатых деревнях только у главного индивидуальная жена, а остальным достаётся в лучшем случае одна на троих мужчин. Ужас! Моя утончённая Алита такой участи точно не заслуживает.

Некстати вспоминается описание одного из чампийских обрядов: когда у женщины рождается сын, отцом становится тот, кто во время родов ложится рядом и повторяет все телодвижения женщины.

— Я её убью, — стуча зубами, говорит Алита, и голос крепнет от пробуждающейся ненависти.

— Кого?

— Мариту.

— Ты же понимаешь, она не по своей воле, — я зачем-то ищу оправдание для предательницы.

— Нет, не понимаю, — Алита поворачивается ко мне, и в глазах её вспыхивает ярость, такая непривычная для всегда уравновешенных слуг. — Мы приносили клятву на артефакте.

— Правда? — я ошеломлена. — Ты никогда об этом не говорила. Даже я никогда не видела Шар Истины.

В этот момент я забываю даже о своих проблемах. Отец нам ни разу не показывал древнюю семейную реликвию, как мы ни просили.

— Что вы, госпожа! — восклицает Алита. — Шар — это для благородных, и он для дознания. А клятвы верности главными воинами и личными слугами приносятся в храмах на артефакте, связанном с Кифо, богиней Смерти.

— И что же, — спрашиваю я. — Кифо наказывает изменников?

Говорю и тут же застываю на месте. Вот это всё очень интересно. Высшие маги тоже приносят клятву верности? Если да, то как же никто не наказал Скайруса, Энгвида и Мерона?

Алита неуверенно поясняет:

— Говорят, что у каждого человека, даже у простого крестьянина, есть дух-хранитель. Кифо просто отзывает хранителя.

Хм, а ведь очень даже может быть. Убить Высшего мага почти невозможно, а двое из троих: Скайрус и Мерон — уже мертвы. Остался Энгвид.

— Мы что-нибудь придумаем, — повторяю я.

Непроверенных стен больше не осталось, и я опускаюсь в кресло.

На самом деле я уже придумала. А для этого очень нужно поговорить с Мирой, и на ночь Вихо нас не разделил. С него станется.

Что там Мира говорила о тайном ходе из её покоев в покои Вихо? Если получится пробраться через его комнаты, пройти мимо его стражников, то дальше я уж как-нибудь постараюсь вернуться в свою часть крепости. Как много «если». Я вздохнула. Пройти через покои Вихо… А если я прямо там и попадусь в его лапы? Эта мысль пугает и подтачивает уверенность в себе, которую пытаюсь демонстрировать при Алите.

А она снова всхлипывает:

— Ивар. Он хотел, когда вернётся, просить у вас моей руки.

Даже так?

— Ивар сильный воин и верный, — я хмурюсь.

Как же я не заметила? А ведь были знаки. Я только сейчас вспоминаю, что последнее время Ивар очень часто попадался мне на глаза, и пару раз видела его рядом с Алитой, но значения не придала.

— Ивар клятву верности Вихо не принесёт в таком случае, — задумчиво говорю я.

И продолжаю про себя: «А если взбунтуется, то Вихо его просто уничтожит».

— Не принесёт, — эхом вторит Алита.

Некоторое время мы молчим, а потом Алита неожиданно вскидывается:

— Простите, госпожа, что я это сказала. Вы слишком добрая, сейчас ещё обо мне будете беспокоиться. Нам нужно вас спасать. А насчёт меня: я судьбу Мариты не повторю. Лучше смерть.

— Так и я не повторю, — невесело усмехаюсь я. — Похоже, мы с тобой сейчас в одном положении.

— Не сравнивайте, — сердится моя Алита. — Ваша жизнь превыше всего.

Даже не сомневаюсь, что она так и думает. Я не забыла, как в лесу при первом нападении на нас, она предлагала поменяться одеждой, чтобы в суматохе её приняли за меня.

— Алита, а клятву ты приносила всей семье или только мне? — приходит в голову неожиданная мысль.

— Вам, только вам. Её ещё называют «клятвой Тени». Я на всю жизнь, получается, неразлучна с вами, как ваша тень. Я так радовалась, когда мне понравился Ивар, что он вам служит. Если бы он был чужим, я бы даже не посмотрела в его сторону.

Посмотрела бы, скорее всего, но сердечко своё в кулак сжала бы. И мне становится не по себе от такой преданности.

Однако продолжаю свою мысль:

— Ну, так Марите ничего и не грозит. Она же Миру не предавала.

— Верно, — цедит Алита сквозь зубы после короткой паузы. — Ну всё равно, Асхар её, змеюку, накажет.

Я решительно поднимаюсь. На Асхара надейся, а выход отсюда нужно искать самой. Не любят боги тех, кто способен только выпрашивать у них помощь.

— Как ты могла так попасться? — голос у Миры слабый, но глаза сверкают.

Я молчу. Мои аргументы вроде: «испугалась за тебя», — на неё не действуют.

— Ты должна была Алиту послать. Никто бы её здесь без тебя не задержал, — продолжает отчитывать меня Мира.

Ну, да, она ведь у нас старшая — на целых пятнадцать минут.

— Я боялась не успеть, — оправдываюсь я.

— Как часто женщины маги умирают во время родов? Не возражай. Наша мать не была магом.

— Простите, госпожа, — на пороге появляется женщина со свёртком на руках. — Мне сказали, что вы проснулись.

Лицо сестры меняется, она протягивает руки, и на лице её столько нежности, что я сама замираю и невольно кладу обе руки на живот.

— Знаешь, — говорит она, когда мы остаёмся одни, Алита не в счёт. — Сначала я ненавидела своё положение, я имею в виду беременность. Я представляла, что у меня родится сын — точная копия Вихо, грубый, злой, и мне казалось, что я не смогу его полюбить.

— Как может быть ребёнок изначально… — возражаю я, но Мира не позволяет себя перебить.

— Изначально, конечно, нет, но я думала о том, что он вырастет рядом с таким отцом и впитает всё, что в него вложит Вихо, — она помолчала. — И однажды ночью мне приснилась Алия. Сон был таким ярким, что я запомнила всё до мельчайших деталей: и её объятия, и запах её волос, и её сердитые слова. Она устроила мне разнос за плохие мысли и объяснила, что шень приходит из Великого Потока. Мы не появляемся из ниоткуда. Наши шень уже жили в нашем или в других мирах. После смерти мы уходим в поток между мирами порой навсегда, а порой нет. Скажем так, шень обычных людей чаще всего рассеивается, а шень магов ищет возможность снова воплотиться. Только первые месяцы будущий ребёнок пуст, но, чем мощнее стихии родителей, тем быстрее он становится видим в Потоке, и там начинается битва ушедших за то, чтобы снова вернуться в мир и прожить ещё одну жизнь. И Алия сказала, что этим можно управлять.

— Но как?

— Этого я не знаю. Но Алия сказала, что она о нас позаботится. И что дети являются в большей мере продолжением тех шень, которые в них поселяются, а от родителей они берут силу стихии. Разумеется, воспитание тоже важно. Но шень — это, прежде всего, душа.

— Ты веришь в то, что это был не просто сон?

— Да, я как наяву видела воронку среди разноцветных струй Потока, осознавая, что это открылся мой ребёнок. Я видела искорку, напоминающую лепесток даури, которую принесло к воронке белое завихрение. И никто меня не разубедит, что это было сделано Алией. Проснулась я с ощущением безумной нежности, меня просто захлёстывали потоки любви к той жизни, которая зародилась во мне. Но это не всё. Едва я направила этот поток внутрь себя, появилось ощущение ответа. Мой малыш ответил мне такой любовью, что я проплакала потом до утра, коря себя за чёрствость. Именно тогда я поняла, что это девочка.