Я тебе не достанусь - Ольга Иконникова

– Ваше величество, но, может быть, его высочество в этой истории не так уж и виноват?

Венсан задумался на мгновение, а потом согласился:

– Да, возможно, вы правы. То, что даже сейчас вы пытаетесь помочь своему благодетелю, делает вам честь, мадемуазель. Действительно, судя по тому, что рассказала компаньонка вашей кузины, принц и сам не ожидал, что его дочь поступит подобным образом. Так что в злом умысле упрекнуть я его не могу. Но он не должен был скрывать правду – ему следовало довериться графу Валенсо.

Я промолчала, а он воспринял мое молчание как согласие со всем тем, что он говорил.

– Возможно, вам покажется это странным, но пока, мадемуазель, я вынужден просить вас продолжить играть роль вашей кузины. Нет, это не лицемерие с моей стороны – я всего лишь пытаюсь играть по тем же правилам, что и ваши соотечественники. Я не хочу, чтобы они узнали, что их обман раскрыт. Мне необходимо время всё обдумать. Если я всё-таки решу потребовать настоящую принцессу, то когда она прибудет в Бельфер, я тут же позволю вам вернуться на родину.

Если… Значит, он еще сам не был уверен, что захочет это сделать.

Венсан словно прочитал мои мысли:

– Да, мадемуазель, я еще не уверен, что мне нужна жена, которая смогла поступить столь гнусным образом и по отношению ко мне, и по отношению к вам. Впрочем, возможно, ваша кузина просто побоялась вступить со мною в брак – граф Валенсо говорил, что в Алькании рассказывают о Шелларе ужасные вещи. Если так, то не удивительно, что она сбежала. Но, к сожалению, она всё равно мне нужна.

– Нужна? – мне следовало прикусить язык, но это вопрос уже сорвался с губ.

Венсан кивнул с самым серьезным видом.

– Да, мадемуазель. Однажды ее отец, а ваш дядя совершил в Шелларе страшное преступление, и принцесса была своего рода платой за него. Но вам не стоит об этом думать. К вам это не имеет никакого касательства. Я понимаю, что сама принцесса не виновата в том, что случилось много лет назад, но у меня нет другого выхода, кроме как использовать именно ее.

– Использовать? – прошептала я. – Но как?

По его губам пробежала грустная улыбка:

– Забудьте об этом мадемуазель. И я надеюсь, вы понимаете, что в ваших письмах на родину не должно быть и намека на то, что обман раскрыт. Мадемуазель Пикард уже тоже получила соответствующие указания – она тоже останется в Бельфере до тех пор, пока я не решу, что делать с принцем Агаларским и принцессой Эланой. А до тех пор мы с вами будем продолжать играть роли супругов.

Признаться, когда я ехала в Шеллар, я думала, что супруги ведут себя совсем по-другому. Но, возможно, отвращение и ненависть его величества к моей семье были настолько велики, что он не мог переступить через них.

– И чтобы играть эти роли более правдоподобно, предлагаю начать встречаться хотя бы за обедами.

– О, ваше величество, вы очень добры, – я была изумлена тем, что он готов был предложить мадемуазель Бланшар то, что никогда не предлагал принцессе Элане.

– Я знаю, что слуги уже шепчутся о том, что я не уделяю своей жене должного внимания, и я намерен это исправить, – он снова улыбнулся. – Не волнуйтесь, я понимаю, что не имею на вас никаких прав, и наша с вами игра не перейдет допустимых границ.

Я чуть наклонила голову, подтверждая, что принимаю его предложение. Настаивать сейчас на том, что я – принцесса Элана, было бы немыслимо. Он уже так разоткровенничался сегодня, что, быть может, именно мадемуазель Бланшар он скажет то, что не сказал бы ее кузине? А когда я узнаю его правду, то тогда и решу, стоит ли раскрывать ему свою.

А вот предупредить отца я была намерена – хотя пока не знала, как отправить весточку в Альканию так, чтобы об этом никто не узнал.

29. Совместный обед

Наш первый совместный обед состоялся на следующий же день. Трапезничать вдвоем в огромной столовой зале казалось мне странным (я предпочла бы менее просторное и более уютное помещение), и поначалу я чувствовала себя скованно. Слуги скользили по паркету, предугадывая малейшие наши желания. Стоило мне только бросить заинтересованный взгляд на блюдо с перепелом в ягодном соусе, как ароматный кусочек мяса уже лежал у меня на тарелке.

Я не начинала разговор первой, не зная, принято ли у шелларцев говорить за столом, и обрадовалась, когда Венсан сам предложил тему для беседы – молчание делало эту трапезу почти гнетущей.

– Как вам понравился Бельфер, сударыня? – спросил он. – Или он вас разочаровал? Быть может, отправляясь в Шеллар, вы ожидали чего-то другого?

Он по-прежнему называл меня нейтральным «сударыня», но я почти привыкла к этому. К тому же, теперь его нежелание называть меня «ваше величество» было хотя бы объяснимо – для него я не были ни принцессой, ни, тем более, его женой и королевой.

– О, ваша столица прекрасна! – я ничуть не пыталась ему польстить. Бельфер показался мне чудесным. – А что касается моих ожиданий, то да, они были совсем другими – я полагала, что всё здесь сковано льдом, а люди живут едва ли не в пещерах.

Его величество рассмеялся:

– И ходят в звериных шкурах, не так ли? Мне говорили, что альканийцы считают нас дикарями, но я думал, это – преувеличение.

– Ничуть! – я тоже улыбнулась. Выпитое вино придало мне смелости и развязало язык. – Но, надо признать, ваше величество, что вы сами в этом виноваты – если бы вы были чуть более открыты и дружелюбны, вас уважали бы и любили куда больше.

– Вот как? – хмыкнул он. – Ну, что же, я подумаю над этим, хотя текущее положение меня вполне устраивает – мы избавлены от докучливого внимания соседей и можем вести себя так, как нам заблагорассудится. Что же касается уважения… Очень часто его основой является страх. А вам ли не знать, как нас боятся.

– О нет, ваше величество! – воскликнула я. – Вы не можете так думать! Куда приятнее осознавать, что вас уважают не потому, что боятся, а потому, что признают вашу храбрость, ваше благородство, вашу доброту! Любовь же и вовсе не должно быть основана на страхе!

Он посмотрел на меня как-то странно, а потом переспросил:

– Любовь? Для короля это – слишком большая роскошь.

Я почувствовала, что краснею. Мы ступали на слишком зыбкую почву, и я предпочла сосредоточиться на десерте. Но, кажется, и сам