Самая рыжая в Академии драконов - Марина Ефиминюк

Оливия изумленно округлила рот от моих рациональных предложений. Видимо, начала понимать, что про кофе ей с утра чуток соврали.

— У меня еще одна плохая новость… — проговорил в связеоне Даррел.

— Мне страшно уточнять, — призналась я.

— Я хочу искупаться.

На тыльной стороне ладони, как в насмешку вспыхнул алый знак, намекающий, что Рэдвин говорит совершенно искренне. И в этой искренности он собирается, кондраг его раздери, плескаться в водичке.

— Но ты не в купальне у себя в общаге и не в термах у водников, — заключила я.

— Нет, — согласился он. — На Вевузии.

Название «Весайд» переводилось с радынского языка, как «теплый пруд». Находился он практически на краю западного острова, поделенного между зоомагами и артефакторами, по всей видимости, был рукотворным и до большого взрыва составлял часть дворцового парка. Купаться в этой теплой луже с неизвестной глубиной решился бы только отчаянный любитель острых ощущений. Никогда не знаешь, что именно укусит за ногу и заползет в купальный костюм.

— Даррел, все знают, что там запрещено купаться! — воскликнула я.

— Ну… запрещающих табличек здесь не видно, — невозмутимо ответил он. — Ты придешь прочитать лекцию о правилах безопасности или сделаешь вид, что ничего не слышала, и попрощаемся до утра?

— Сейчас буду, — проскрипела я сквозь зубы.

— Носки в сердечко тоже возьми.

— Зачем? — прорычала я.

— Любопытно посмотреть, — хохотнул Рэдвин и оборвал соединение.

Глядя на просветлевшее зеркало, я выругалась. Нецензурно. Оливия от удивления округлила глаза.

— Что случилось?

— Рэдвин Даррел в моей жизни случился! — процедила я, вытаскивая из шкафа куртку. — А у него сейчас случилось купание в теплом пруду на острове зоомагов.

— Там же нельзя купаться, — удивилась она.

— Всем нормальным людям нельзя, но лично у меня к нормальности Даррела большие вопросы.

— Он просто живет прекрасную жизнь, Катти, — хмыкнула соседка.

— А по ходу делает невыносимой мою, — буркнула я.

Глава 5.

Самая рыжая в академии драконов

Никогда прежде я осознанно не совершала поступков, которые приводят к неприятностям. Да в принципе всегда считала, что неприятности происходят исключительно из-за глупости в них попадающих. Но перебарывая смесь тревоги и раздражения, неслась на полных парусах к проблемам. Дорога к ним вела через каменный мост, соединяющий самый западный остров с остальным архипелагом.

С одной стороны студентов встречал дракон с неведомой зверушкой, сидящей на голове, с другой — изваяние с долотом и молотком в руках. Молоток был настоящий, целая кувалда, и металлический боек блестел как новенький. Видимо, его частенько терли на удачу.

Левая сторона острова, принадлежащая зоомагам, напоминала городок в сельской глуши. Тем нелепее среди пейзажа смотрелся учебный корпус, построенный по чертежам старого дворца. Высокое строение с длинными вытянутыми башнями и сложной архитектурой, словно храм драконьим богам, окружали простые деревянные и каменные постройки с двускатными черепичными крышами.

Колорит здесь был особенный. И дело не в пасущихся в загоне травоядных весбурлах, чем-то напоминающих мохнатых кучерявых баранов в черно-белую полоску, а в огромном количестве студентов, вечером выгуливающих на поводках нечисть. В академии разрешали заводить домашних питомцев и даже приветствовали, если кто-то хотел выдрессировать зверушку из Разлома. Главное, ее зарегистрировать и доказать, что зубастая тварь не сожрет соседа. Однако такого количества прирученной нечисти на других островах архипелага не встретить.

Я остановилась возле столба с указателями, проверяя, в какой стороне находится пруд. Внезапно под ноги с жутковатым булькающим звуком из кустов вылетел детеныш шестипалого темно-синего терипописа. Внешне он походил на собаку с длинным тощим телом и выпирающими ребрами.

Правила поведения с нечистью всевозможных классов в нас вдалбливали с первого дня учебы. С терипописами, как с вивернами, следовало застыть и ждать, когда нечисть потеряет интерес. Рефлекторно я замерла, изобразив фонарный столб.

— Сидеть! — рявкнул амбал, вылезший из этих же кустов.

Тварь плюхнулась на две задние лапы, остальными гордо уперлась в каменные плитки и замолкла. Да я сама чуть не присела на дорожку вместе с нею в позе послушной собаки.

— Он не кусается, просто очень общительный, — уверил здоровяк, подхватывая нечисть четвертого класса под мышку, как безобидную зайку, и почесал ее между встопорщенных ушей.

— Симпатичное создание, — поддакнула я, выдохнув. — Выглядит дружелюбным.

Вспомнилось, как в начале года стая терипописов напала в Разломе на острохвостую виверну. Мы с группой лекарей-второкурсников стояли неподвижными болванчиками, не смея пошевелиться, и ждали хоть какого-то исхода. Потом у одного из будущих эскулапов сдали нервы, и пришлось отбиваться с помощью магии. От стаи жутковато булькающих собак, само собой, а не от студента. Правда, тот так истерил, что от него в какой-то момент тоже захотелось отбиться. Хитрая виверна сбежала.

— Погладишь? — вдруг предложил зоомаг, сунув детеныша в мою сторону. — Его зовут Хрум.

Надеюсь, не в честь того, как он задорно хрумкает пальцы, к нему протянутые.

— Руки забыла помыть, — отшатнулась я.

— Да я его тоже неделю не купал, — уверил он.

Еле отбилась!

На улице постепенно смеркалось. Ночное светило обретало четкость, появлялись звезды. По краю дорожки в колпаках из закаленного стекла затлели фонарики. В одичалом парке, окружающем Весайд, темнота стала гуще, и тусклые огни ее почти не распугивали. За деревьями слышались голоса и смех.

Компания на деревянных мостках, уходящих в черный, как смола, пруд, оказалась разношерстной: драконы с боевого, парни со стихийного факультета, несколько девчонок и даже один смутно знакомый некромант с красными волосами и в ярком костюмчике в цвет шевелюры. Две соседки по этажу, поборницы тишины, живущие от нас с Оливией через стенку, сидели на краю настила, опустив ноги в воду.

Рэдвин с приятелями купался. Собственно, я поняла, что он уже вовсю плещется, еще по дороге, когда символ на руке перестал ярко светиться и побледнел. Однокурсники меня признали и заметно напряглись, видимо, решив, что их стихийное веселье сейчас разгонят.

— Воттер, ты что здесь делаешь? — воскликнул Исайя Голлейн, поспешно затыкая пробкой маленький темный бутылек с подозрительным зельем. — Тебя тоже позвали?

— Вроде того, — сухо отозвалась я, чувствуя себя поистине незваной гостьей на чужом празднике