В самом Сердце Стужи. Том II - Александр Якубович

Виктор Гросс перевел на меня взгляд своих черных глаз, но опять промолчал. Он был так близко, что я ощущала жар его дыхания, могла рассмотреть каждую малейшую черту его лица, могла заглянуть в самую глубину черных глаз своего мужа.

То, как он на меня смотрел, было выразительнее любых слов.

Его грамотность, его знания сорогского, все его причуды — часть одной большой тайны. И я пока была совершенно недостойна для того, чтобы узнать его секреты. Вот что говорили мне эти глаза.

Он не хотел мне врать, не хотел и говорить правду. Единственное, что оставалось в этой ситуации барону — это отмалчиваться.

Хотя была ли я в праве задавать вопросы о загадочном прошлом Виктора Гросса, если молчала о своем? Да, невероятность наших тайн может быть несопоставима, но я тоже хранила массу секретов и приводила своего мужа в недоумение. Сейчас, все больше и больше узнавая этого мужчину, наблюдая за его действиями, работой и решениями, я понимала, насколько странно должна выглядеть в его глазах.

Молодая девушка, которая разговаривает на трех наречиях донского и языке королевства Фрамия. Молодая девушка, способная разобраться в учетных книгах и многолетних записях проворовавшегося бургомистра. Молодая девушка, которая в отсутствие мужа берет его цепь и решает конфликты жителей надела, как полноправная жена-хозяйка.

Если у Виктора Гросса хотя бы было время обучиться всему, что он умеет — а мой супруг приближался по возрасту к тридцати годам — то мои способности были… неестественны.

Голову острой иглой пронзило воспоминание о неловкой шутке, которую барон бросил днем, по приезду в Херцкальт. Он спросил, не являюсь ли я шпионкой короля Эдуарда или его внебрачной дочерью. И сейчас, держа в руках убористые записи на неизвестном мне языке, сделанные рукой многоопытного писаря, а не вчерашнего наемника, я в полной мере осознавала тревоги моего мужа.

Ведь в каждой шутке есть доля истины.

В каждой оговорке может скрываться то, что тревожит душу говорящего.

В каждом слове, взгляде и жесте Виктора Гросса сквозили невысказанные вопросы, на которые он жаждал получить ответы.

Но вопросы он эти не озвучивал, сохраняя баланс и дистанцию между нами. И сейчас, оказавшись по ту сторону баррикады наших странных взаимоотношений, я поняла, почему он так делает.

Потому что иногда хочется остаться в неведении, остаться в сладострастном плену иллюзий и чрезмерных ожиданий, лишь бы не столкнуться с грубой, отрезвляющей реальностью.

Он ничего мне не сказал. Просто провел пальцами по моим волосам и, когда я даже ожидать этого не могла, легко коснулся губами моего лба. Словно родитель, успокаивающий тревожное дитя. Маленькая взятка, безмолвная просьба не спрашивать больше необходимого.

— Вы хотели поговорить о хлопотах, которые доставили вам жители, — мой муж уже обходил стол и садился на свое место, словно ни в чем не бывало. Словно он только что не поцеловал меня в лоб, да и если бы не тепло от его касания на моей коже, то я бы и вовсе решила, что мне это привиделось.

Пытаясь совладать с волнами жара, которые пошли по всему моему телу, я постаралась сосредоточиться на словах супруга.

— Ничего необычного, — ответила я, разливая вино. — Единственное, что меня теперь тревожит, милорд, это крепость вашего авторитета перед жителями. Я украла у вас самый простой способ его заработать. Любой лорд, если он снисходит до такого простого арбитража, становится любим жителями своего надела. И, кроме того, это является прекрасным проявлением власти.

— Ох, — выдохнул барон, принимая из моих ладоней кубок с вином, — у меня будет возможность продемонстрировать свою власть, Эрен. Об этом можно не беспокоиться.

— И как же?

— Я приказал Арчибальду начать сколачивать помост для виселицы, — ответил мужчина. — Прямо посреди рыночной площади.

— Обычно преступников вздергивают на воротах, — ответила я.

— Может быть, воров или убийц так и вздергивают, но Легер другое дело. Его казнь должна… — на секунду барон умолк, отпивая вина и размышляя над собственными словами. — Она должна стать наглядным примером и уроком для всех прочих, кто был с ним связан.

Я еще раз посмотрела на листы, покрытые странной округлой вязью.

— Вы не собираетесь провести еще аресты? Легер во всем сознался, вам не составит труда…

Барон поставил кубок на стол и только покачал головой. Так же молча взял с блюда хлеба и сыра, опять соорудил из всего этого многослойную конструкцию, в которую задумчиво погрузил зубы.

— Скажи, Эрен, если телега требует ремонта в дороге, то стоит все же докатить ее до мастерской или менять по колесу по возможности, или разбить ее топором, а из обломков пытаться собрать новую? — с набитым ртом спросил барон.

— Вы считаете, что если начнете арестовывать всех причастных, то город падет?

— Я не считаю, я знаю, — выдохнул мой муж, откидываясь на спинку стула. — Доверия этим людям нет, но заменить их пока некем. Я буду идиотом, если вырежу все купечество и половину мастеровых Херцкальта одним махом. Впереди посевная и моя первая кампания в качестве лорда, а не наемника. А ведь я еще хочу связаться с охотниками из северного поселка, чтобы они поставили свежего мяса для закатки до наступления оттепели. Уксуса хватит надолго, на этот год точно… Ну и я не могу оставить вам надел в руинах, а сам сбежать в рейд, зарабатывать для нас деньги. Так что придется потерпеть уродцев, которые имели дело с Легером… Что?

Последний вопрос барона вывел меня из состояния глубокой задумчивости. Оказалось, что чем дольше рассуждал мой муж, тем внимательнее я всматривалась в лицо этого человека. Он думает о делах настолько далеко и настолько разносторонне? Чтобы просто осознать свое новое положение, у многих уходит несколько месяцев, а то и год, а Виктор Гросс внезапно здраво подходит к управлению землями. Думает на сезон вперед, пытается предугадать риски…

— Я просто поражена глубиной ваших измышлений, милорд, — смущаясь, ответила я.

— Ничего удивительного. Я делал заметки и записи с того момента, как меня вызвали в Патрино для получения титула и надела, — ответил мужчина. — Кстати, завтра займемся переписыванием и их на донский. Мне нужно как можно больше зеркальных текстов для чтения.

— Зеркальных? — переспросила я.

— Да, тексты на двух языках. Я думаю, так мне проще будет вникать в донскую письменность, ведь я уже неплохо знаю язык Сорога, — чуть помявшись, ответил