Двое для трагедии - Анна Морион

Ознакомительный фрагмент

перестал думать о ней, как о человеке. Она больше не принадлежала миру смертных, миру, который я презирал и которого чуждался. Вайпер перестала быть «смертной девчонкой», и стала Вайпер, заставляющей меня чувствовать что-то непонятное.

Я облокотился на каменные перила, скрестил руки на груди, закрыл глаза и решил честно разобраться в себе, в своей душе и в своем отношении к Вайпер Владинович. Без оговорок, упреков и оправданий, я желал понять себя. Кто я есть теперь. Точно не эгоист, презирающий смертных. Я перестал обращать внимание на восхитительный аромат крови Вайпер и видеть в ней недостатки. Хотя, когда это я видел в этой девушке хоть один недостаток? Да, раньше я уверял себя в том, что она – наивна и глупа, но сейчас, оценив свое поведение ее глазами, я увидел, что Вайпер была вправе подумать обо мне то, что высказала мне в лицо. Я был полон радости оттого, что она не держала на меня зла, не сердилась на тот неуместный звонок, когда я молчал, как идиот. Как последний трус. Я был рад тому, что через день вновь увижу ее, заговорю с ней.

Наш короткий и бессмысленный телефонный разговор вызвал во мне бурю эмоций. Он дал мне то, что я искал – ключ к разгадке странного волнительного чувства, которое я испытывал с первой встречи с Вайпер. Мысль о том, что она грустит, причиняла мне моральный дискомфорт, а когда я услышал, что она плачет, в моей душе что-то оборвалось, и меня наполнила боль оттого, что я не в силах ничего изменить. Мне невыносимо было думать, что Вайпер страдает из-за смерти. Ведь я никогда не узнаю, что такое смерть и что это за чувство – терять родных и близких. А ей придется похоронить своих родителей, друзей. Всех, кого она любит. И сама она станет добычей Смерти.

И вдруг, после бурного круговорота этих мыслей, в моем разуме, как и в сердце, наступил покой. Я нашел ответ: Вайпер Владинович стала мне небезразлична. Я влюблялся в нее все больше с каждой новой нашей встречей.

Мне это совсем не нужно. Но это было беспощадной правдой, которую я не мог и не желал отрицать: я влюбился в смертную. В Вайпер. Зачем мне бороться с самим собой? Это было бы трусостью с моей стороны – бояться любить. Все попадают в эти сети, и я – но, боюсь, впервые и навсегда. Однако мои чувства не смущали меня.

Значит, так было суждено. В моей жизни появилась Вайпер, и я не желал терять ее. И теперь я точно знал, чего хотел: Вайпер стала частью моей жизни, и меня тянуло к ней так, как не тянуло ни к одной женщине.

Мысль о том, что я, наконец, нашел ответ на все мои вопросы, сделала меня счастливым. Как это странно: все, чего я хотел – увидеть Вайпер.

Воскресенье было долгим и солнечным, однако желанный понедельник соответствовал лучшим для меня условиям. Этот день был дождливым и холодным, но я был рад, по известным причинам, и желал, чтобы бессолнечная погода длилась вечно.

Понедельник. Сегодня я увижу Вайпер.

Моя мать все-таки воплотила свою угрозу в реальность и приобрела для меня новый автомобиль. Несмотря на сарказм и сомнения в выборе моей родительницы, я был доволен покупкой. Однако, полагаю, без отца не обошлось: автомобиль оказался истинно мужским, мощным и бесшумным. Правда, пришлось перекрашивать его, так как первоначальный цвет авто был желтым (а вот и привет от моей матери). Теперь он был черным – мне всегда казалось, что это самый подходящий цвет для машины, не имеющий претензий на всеобщее внимание.

Обычно я приезжал в университет в самые последние минуты, перед звонком на пару, бросал автомобиль на стоянке и быстро шел в аудиторию, но в этот раз мне необходимо было поразмыслить, поэтому я покинул замок намного раньше обычного. Поставив автомобиль на стоянку, я зашел в почти пустой университет и уединился в одной из аудиторий. Я желал посвятить эти минуты покоя с пользой – выстроить наилучшую стратегию и линию своего поведения с Вайпер. Однако, едва я отдался в распоряжение мыслям, как вдруг в мой разум вторгся цокот каблуков, приближающихся к моей аудитории. Вскоре вошла Юлия – подруга Вайпер. Приход этой девицы удивил меня, но и она явно не ожидала, встретить здесь мою особу. На лице смертной проскользнула тень неудовольствия, но через секунду она надела маску дружелюбия.

– Доброе утро! Никогда не видела, чтобы ты приезжал так рано, – приветливо сказала Юлия, подходя ко мне.

Но ее сладкий тон не обманул меня, и я был недоволен ее появлением, поэтому вновь превратился в хладнокровного и угрюмого Седрика Моргана.

– Что, не в настроении сегодня? – с широкой улыбкой добавила девушка.

– Оно было добрым, – холодно ответил я, решив избавиться от ее общества. И, взяв свой рюкзак, направился к выходу.

– Какой же ты грубиян! Разве мама не научила тебя хорошим манерам? – Вдруг раздался за моей спиной ехидный тонкий голос.

Я сжал зубы и остановился.

Юлия раздражала меня просто неимоверно. Она была типичным человеком, типичной кокеткой: в ней не было ни капли морали, ни самоуважения или проблеска разума. Ее успехи в учебе я не считал разумностью, так как разум и ум – разные вещи, а первый отсутствовал у нее напрочь. Она была пустышкой, пустоцветом, расцветшим для того, чтобы гоняться за парнями. Я не питал к ней никаких чувств, кроме отвращения. И я мог только удивляться тому, что в ней нашла Вайпер – умная, загадочная, интересная, немного меланхоличная, но удивительная. Я с восхищением подумал о силе воли и разуме Вайпер, о том, что она не стала такой же, как ее подруга, и не растеряла свои ценности под дурным влиянием Юлии. Когда я увидел их в кафе, то не мог не отметить, какой яркий контраст был между ними: Юлия пялилась на мой новый автомобиль, а Вайпер лишь окинула его взглядом, и, наткнувшись на мой взгляд, смутилась и отвернулась.

Правильно писал Бальзак – великий чтец душ: все чистое ярко блестит рядом с нечистым. Но он говорил о низких людях, которые своей связью с падшими женщинами хотели выставить свою значимость и мнимую добродетель. Но насчет Вайпер Бальзак сказал бы так: она тускло сияет, не привлекая к себе внимания и не выставляя себя напоказ, и на ее фоне Юлия кажется яркой фальшивкой, которая бросается в глаза, но не имеет никакой ценности. Только зрячие люди смогут увидеть истинную драгоценность в скромном камне и фальшивку в ярком.

Я обернулся к Юлии и увидел ее самодовольную