Филис Каст - Богиня света

Глава девятая

Звуки скрипок наполнили воздух вокруг них, и музыка как будто потянула воду к небесам, вызвав к жизни скрытые огни, осветившие текучий танец. Где-то запел тенор. Памела вздрогнула — все ее тело откликнулось на волшебство голоса. Это было так неожиданно… так удивительно! Водяные арки двигались в безупречном единстве со звуками оркестра, вздымаясь и опадая, как будто их танцем руководил магический хореограф.

Это было прекрасно и невероятно, особенно то, что их мимолетный поцелуй стал сигналом к началу всего этого.

Они повернулись к фонтанам, и теперь Памела стояла неподвижно в объятиях Фебуса, и ее чувства воспаряли вслед музыке.

— Это ведь итальянец поет, да? — Памела, не отводя взгляда от танцующей воды, прислонилась спиной к Фебусу и откинула голову, чтобы он расслышал ее вопрос.

— Да, — ответил Аполлон.

Он тоже не мог отвести глаз от невероятного представления, развернувшегося перед ними.

— Он поет о la rondine, ласточке, которая улетела далеко-далеко, чтобы в неведомых краях найти любовь. Но конечно, на самом деле он поет не о маленькой птичке — он поет о своей возлюбленной, которая, как он боится, умчалась от него и навеки потеряна.

— Как бы мне хотелось понимать итальянский… — прошептала Памела.

Аполлон крепче обнял ее.

— Тебе это действительно нужно? Слушай музыку сердцем, и ты поймешь саму душу песни.

И Памела прислушалась сердцем. Когда зазвучало крещендо, она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Она действительно поняла — боль потерянной любви, сожалений и страха навсегда остаться в одиночестве. Когда песня закончилась, а вода замерла и потемнела, Памела продолжала стоять, прижавшись спиной к Фебусу. Она слышала биение его сердца. А тепло его тела обволакивало ее.

— Я и не ожидал найти здесь такую красоту, — негромко сказал он, опасаясь разрушить чары, созданные волшебными водами.

— Я тоже. — Памела глубоко вздохнула. — Впрочем, этим вечером случилось много такого, чего я не ожидала.

Аполлон развернул Памелу лицом к себе, продолжая удерживать в кольце рук. Ему не хотелось отпускать ее, но он не желал и напугать Памелу или держать против ее воли. Этот вечер оказался полным удивительных сюрпризов. И впервые за бесконечно долгое время своего существования Аполлон хотел, чтобы женщина пришла к нему сама, по своей воле и по своему желанию, а не как ослепленная божественным светом девица, ошалевшая при виде Аполлона, бога света, и не как соблазнительная богиня, ищущая временного партнера для милых забав. Аполлон хотел, чтобы эта девушка сама выбрала его, как смертная женщина выбирает смертного мужчину.

— Я говорил не только о танцующей воде, — сказал он.

— Я тоже.

Он наклонился поцеловать ее, не удержался и положил ладонь на ее затылок, чтобы провести пальцами по коротким взъерошенным волосам, которых ему хотелось коснуться с того самого момента, как он впервые увидел Памелу. Она не отстранилась, но и не ответила на поцелуй. Ее губы были теплыми и мягкими, но они не раскрылись, приглашая. Вместо того они как бы задавали ему какой-то вопрос, на который он должен был ответить, прежде чем продолжить.

«Думай! — приказал себе Аполлон. — Чего хотят женщины?»

И с немалым стыдом Аполлон был вынужден признать, что, несмотря на весь свой опыт, он не знает ответа. Он сосредоточился, прислушиваясь к ее телу, через него пытаясь угадать, чего она ждет. Сдержавшись, бог света заставил себя не обращать внимания на оглушающую страсть, которую пробудило в нем прикосновение к этой женщине. Вместо того чтобы вести себя как бесцеремонный, самоуверенный бог, он очень нежно поцеловал нижнюю губу Памелы, осторожно прикусил ее и потянул, но лишь на долю мгновения. А потом оторвался от ее губ и быстро чмокнул девушку в нос, за что и был вознагражден улыбкой, — и тут же поцеловал уголок улыбающегося рта. Его пальцы продолжали гладить короткие локоны. Аполлон прижался носом к уху Памелы и прошептал:

— Мне очень нравятся твои волосы. Они напоминают о гордом, свободном племени амазонок. — Его губы скользнули вниз. — И они оставляют твою шею весьма соблазнительно открытой…

Аполлон почувствовал, как Памелу пробрало легкой дрожью, и поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза; они все еще были полны чувств, вызванных удивительной музыкой.

— Мне бы хотелось, чтобы ты был именно таким, каким кажешься, — медленно, с расстановкой произнесла она. — Боюсь снова столкнуться с мужчиной, который кажется одним, а потом оказывается совсем другим.

Сердце Аполлона замерло.

— Совсем недавно, этим вечером, — продолжала Памела, — я призналась в том, что долго скрывала даже от себя. Призналась, что хотя я всем довольна, все равно не чувствую себя счастливой. Я не позволяла себе даже попытаться стать счастливой.

Улыбка смягчила серьезное выражение лица Памелы.

— А потом у меня возникло некое глупое желание. И я высказала его вслух. Думаю, на самом деле я просто желала обрести способность снова доверять своим инстинктам.

— И что же говорят твои инстинкты обо мне? — спросил Аполлон.

Памела вскинула голову и посмотрела ему в лицо.

— Они говорят, что ты действительно не такой, как все. Я никогда не встречала мужчин, похожих на тебя.

— Могу заверить, что инстинкты тебя не обманывают.

Он наклонился, чтобы снова поцеловать ее, на этот раз со всей страстью, что кипела в нем, но не успели их губы соприкоснуться, как небеса разверзлись и хлынул сильный дождь.

Памела взвизгнула и прикрыла голову до нелепого маленькой сумочкой в безуспешной попытке укрыться от потоков воды.

Аполлон бешеным взглядом окинул все вокруг. Дождь в пустыне, посреди ночи? Каким бы странным ни выглядел современный мир, изменить законы природы его жители не могли. А вот боги могли. И этот дождь определенно был слишком подозрительным. Он говорил о вмешательстве бессмертных. Возможно, эта жаба Бахус решил снова позабавиться.

Люди, окружавшие Аполлона и Памелу, бегом бросились к укрытиям. Аполлон ловко провел Памелу между суетящимися смертными к ближайшим деревьям. Почти незаметным движением руки он заставил листья над головами соединиться в сплошную массу и укрыть их от дождя. Он обнял девушку, и они стояли рядом, глядя на дождевые струи.

— Это что-то сверхъестественное, — сказала Памела, отирая с лица капли. — Я думала, здесь дождей и быть-то не может. Ух…

Она нахмурилась, глянув на свои туфли.

— Похоже, я только что загубила вконец мои драгоценные башмачки от Джимми Чу.

Аполлон, покосившись на туфли, спросил: