Стефани Майер - Жизнь и смерть

— Да, ведь ты не слушаешь меня. Я все еще жду, когда же ты услышишь. Если ты умный, то будешь избегать меня.

Пришлось улыбнуться, и я увидел, как ее ответная улыбка автоматически становится шире.

— Кажется, мы уже пришли к заключению, что я идиот. Или мелю ерунду, или еще что-то.

— Но я уже извинялась — за последнее высказывание, по крайней мере. Простишь ли ты меня и за первое? Я сказала, не подумав.

— Да, конечно. Ты не должна извиняться передо мной.

— Разве не должна? — вздохнула она.

Я не знал, что ответить, да и всё равно ее слова прозвучали как риторический вопрос. Я рассматривал свои руки, в которых держал бутылку лимонада, не представляя, что делать дальше. Очень странно сидеть здесь с ней — как обычные люди. Я был уверен, что только один из нас обычный.

— О чем ты думаешь? — спросила Эдит.

Я поднял взгляд. Она опять пристально смотрела на меня, в ее золотистых глазах светилось любопытство и, как и в день нашей первой встречи, разочарование. И вновь мои мысли отказывались подвергаться фильтрации:

— Задаюсь вопросом, кто ты.

Улыбка Эдит вдруг стала натянутой, словно она резко сжала зубы, тщательно сохраняя при этом выражение лица.

— И как успехи? — ее голос звучал небрежно, как будто ее не особенно интересовал мой ответ.

Я почувствовал, что шея стала горячей и, вероятно, покрылась непривлекательными красными пятнами. В течение последнего месяца я иногда думал о том, что собой представляет эта девушка, но в результате пришел к совершенно нелепым выводам. В голову лезла только всякая чепуха вроде Кларка Кента и Питера Паркера.

Эдит наклонила голову набок, уставившись мне в глаза, словно прямо сквозь них пыталась пробраться к моим мыслям. Она улыбнулась — на сей раз приглашающе, и устоять было невозможно.

— Не расскажешь об этом?

Но я должен попытаться оказать сопротивление. Эдит и так уже считает меня идиотом. Я отрицательно покачал головой:

— Слишком стыдно.

— Это очень раздражает, — пожаловалась она.

— В самом деле? — мои брови приподнялись. — Так же, как… когда кто-то отказывается рассказать, о чем думает, хотя все время бросает маленькие загадочные намеки, после которых не можешь ночью глаз сомкнуть, гадая, что же она имела в виду… раздражает примерно так же?

Эдит нахмурилась и надула губы — видимо, чтобы отвлечь меня. Но я старался удержать свое внимание на теме разговора:

— Или так же, скажем, как когда она делает кучу других странных вещей — например, в один день спасает тебе жизнь при невозможных обстоятельствах, а назавтра прикидывается, что вообще тебя не знает, и ничего не объясняет, хоть и обещала? Примерно так раздражает?

Ее нахмуренные брови дернулись, а вид стал еще более угрюмым.

— Ты действительно не оставил эту тему?

— Не совсем.

— Поможет, если я еще раз извинюсь?

— Объяснение помогло бы лучше.

Она поджала губы, а затем посмотрела чуть левее меня и хохотнула.

— Что?

— Твоя девушка думает, что я грубо с тобой разговариваю. Кажется, она собирается подойти, чтобы разнять нас.

— У меня нет девушки, а ты просто пытаешься сменить тему.

Вторую часть моего утверждения Эдит проигнорировала:

— Возможно, ты не считаешь ее своей девушкой, но она думает о тебе иначе.

— Это не может быть правдой.

— Может. Я же говорила тебе: большинство людей я читаю с легкостью.

— Кроме меня.

— Да, кроме тебя, — она уставилась мне в глаза, буквально буравя меня взглядом. — Интересно, почему?

Мне пришлось отвернуться. Я сосредоточился на откручивании крышки с бутылки лимонада. Потом сделал глоток, невидяще глядя на стол.

— Разве ты не голоден? — спросила она.

Я с облегчением заметил, что взгляд ее стал не таким пронизывающим.

— Нет, — наверное, не обязательно упоминать о том, что мой желудок ещё недостаточно устойчив для приема пищи. — А ты? — я взглянул на пустой стол перед ней.

— Нет, я тоже не голодна, — она улыбнулась, как будто я не уловил какую-то шутку «для своих».

— Можешь сделать мне одолжение? — спросил я. Слова слетели с моих губ еще до того, как я убедился, что этот вопрос уместен.

Она быстро стала серьёзной:

— Зависит от того, чего ты хочешь.

— Немногого, — пообещал я.

Она ждала ответа слегка настороженно, но с явным любопытством.

— Ты можешь предупреждать меня заранее, когда в следующий раз решишь меня игнорировать? Для моего же блага или еще для чего-то. Просто чтобы я был готов, — я снова посмотрел на лимонад и провел пальцем по краю горлышка.

— Это кажется справедливым.

Подняв глаза, я увидел, что она сдерживает смех.

— Спасибо.

— А могу я попросить об ответном одолжении? — спросила она.

— Конечно, — настала моя очередь быть любопытным. Чего она от меня хочет?

— Изложи мне одну из твоих гипотез.

Черт.

— Ни за что.

— Ты обещал.

— А ты сама нарушала обещания, — напомнил я.

— Всего одну гипотезу — я не буду смеяться.

— Будешь, — в этом я не сомневался.

Она опустила взгляд, а потом посмотрела на меня сквозь длинные густые ресницы. Ее большие глаза обжигали расплавленным золотом.

— Пожалуйста? — выдохнула она, наклоняясь ко мне. Мое тело невольно подавалось к ней, как если бы она была магнитом, а я скрепкой, пока между нашими лицами не осталось всего несколько сантиметров. Я не мог думать.

Я тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, и заставил себя сесть прямо.

— Мм, что?

— Одну маленькую гипотезу, — промурлыкала она. — Пожалуйста?

— Ну, ээ… тебя укусил радиоактивный паук?

Она еще и гипнотизировать умеет? Или я просто безнадежно легкая добыча?

Эдит закатила глаза:

— Не очень-то изобретательно.

— Прости, это всё, что у меня есть.

— Ты даже не рядом с правдой.

— И никаких пауков?

— Никаких.

— Никакой радиации?

— Ни малейшей.

— Ха, — пробормотал я.

Она хохотнула:

— И криптонит меня совершенно не беспокоит.

— Помнится, ты обещала не смеяться?

Она сжала губы, но плечи все еще тряслись от еле сдерживаемого смеха.

— В конце концов я это выясню, — пробормотал я.

Ее шутливое настроение исчезло так быстро, словно его выключили:

— Лучше бы тебе не пытаться.

— Как я могу не думать? Я имею в виду… ведь ты невозможна, — я не критиковал, просто констатировал факт. Ты не возможна. Ты больше, чем что-либо возможное.

Эдит поняла.

— Но что если я не супергерой? Что если я отрицательный персонаж, злодейка? — она сказала это шутливо, с улыбкой, но в ее глазах читалось какое-то тяжелое бремя, которого я не мог себе представить.