Пшеничная вдова - Данила Скит

не смея ему перечить, тот молча варился в собственной ненависти, – Уж помяни мое слово, Реборн, сразу найдутся те, кто поможет им заграбастать корону, помяни мое слово! Объявится вместо девки тот, у кого спереди болтается хрен и тогда все станет намного сложнее. Пока что страна любит свою пшеничную вдову, ей лояльны лорды. А говорят, не поймать сразу двух зайцев.

– Тут больше двух зайцев, – скривился Реборн, – И у всех вонючее мясо.

– Брось. Итог стал понятен когда первая шлюха вспорола горло твоему солдату.

– Думаешь, я совершил ошибку, оставив ее в живых?

– Следовало перерезать всех сразу, пока они не начали ложиться в постели с вилами. Но дело сделано. Ошибся ты или нет – не важно. Расхлебывать все равно тебе. Я не могу дать людей, чтобы удержать столицу, что говорить о целой стране.

– Отец… ты знаешь, я ведь хочу надеть красный шлем.

– Присягнуть на верность королю, отказаться от наделов, жены… и от трона, – Бернад медленно встал с места, поправляя замшевые полы камзола, – Это, конечно, все похвально. Доблесть северянами всегда ценилась… но не в твоем случае. Что эти твои красные щетки?

– Это называется султаны.

Реборн поджал губы и они мигом обескровились.

– Аааа! – махнул на него рукой Бернад, – И как это будет выглядеть, Реборн? – отец подошел к сыну, нависнув грузной размашистой скалой, – Ну уйдешь ты в начальники Красных Шлемов, и что? Только подтвердишь этим слухи! Нелепый выйдет жест, однако. Все только и будут, что шептаться у тебя за спиной. Хочешь остаток жизни биться за авторитет вместо того, чтобы защищать короля? Это не доблесть, Реборн, а бегство!

Реборн оскалился.

– Мне плевать, что говорят остальные, и что думают.

– Врать можешь кому-нибудь другому, – отрезал Бернад и отвернулся от сына, встав лицом к прекрасному Агатовому морю, – А за свои промахи нужно отвечать.

– Это не промах. Я рисковал лишиться армии. На утро в столицу зашел бы уже кто-нибудь другой.

– Но ведь не зашел! Касс нужен мне в Глаэкоре. Я не отпущу младшего в мятежный город, тут слишком опасно. А вот ты сможешь его удержать. Особенно после того, как женишься на принцессе Исбэль.

Чертова страна, чертов проклятый город. Чертова пшеничная вдова.

– Скажешь, что мне делать потом?

– А потом они все заткнутся! Мятежники – на престоле их девица, лорды – опять будут ждать подачек от короны, Восточники, черт их дери… Пусть получают свою кость, псы! – Реборну не требовалось поворачивать голову, он и без того знал, как сильно побогровело лицо отца, – Но ты должен будешь держать ее в узде. Поговаривают, это та еще норовистая кобыла.

– А как же наследники?

– Об этом я тоже размышлял, – голос Бернада скатился до задумчивого, – Мы всегда можем приехать погостить к любимому сыну и брату, и не будет худо, ежели твоя жена понесет после нашего визита, – и тут Бернад скривился так, как это делали все Блэквуды, – Но учти, я не потерплю их на престоле! Это я о отпрысках. Только не Дорвудово отродье, да простят меня Боги.

– Они будут больше Блэквуды, чем Фаэрвинды. Твой сын, отец. Твой внук.

– Вот и пойдет в красные шлемы, как хотел папка, да? Чем не идея? – на мгновение Бернад показался довольным, – А если девка, то и волноваться нечего.

Высокие потолки, вечно потухшие камины, резная мебель из такого яркого дерева, что впору было надевать на него платье и оспаривать красоту самой хорошенькой девушки побережья, доверху наполненные вином хрустальные графины, смахивающие на большую кровяную каплю, такие мягкие стулья, что от непривычки начинало ломить поясницу, светлые стены, шелковые шторы с топазной вышивкой, текшие по стенами и полу извилистым ручьем – все это выглядело настолько жизнерадостно, что два рослых, суровых северянина, король и сын, выглядели здесь ненужными, неуместными, чужими. Словно по ошибке зашедший в чужой огород медведь, искавший кабана, а нашедший тыкву. Мрачной скалой король Бернад возвышался над сыном, над тоненькими завитушками лакированного стола и над всей этой вычурной южной красотой:

– Порченная кровь! Рыжие и безумные. Ненавижу рыжий! Я делаю это только потому, чтобы после того, как Исбэль сгинет, скажем так, при родах… мятежники снова не подняли свои головы, – Бернад посмотрел на Реборна, его меховые брови встретились, – Учти, это должно случиться через пару весен, не позже. Женишься потом на какой-нибудь принцессе из наших союзников и все наладится.

– С каких это пор мы убиваем женщин, только что освободившихся от бремени?

– Это не женщина, сын, это ядовитое отродье! Гнилое семя. Оно еще даст свои всходы, помяни мое слово. Сука должна сгинуть до того, как это случится.

Реборн тяжело вздохнул.

– Ты предлагаешь мне устроить свадьбу после того, как я хотел затянуть петлю на ее шее. Это же смешно. Эти звери соберутся у храма только для того, чтобы устроить еще один мятеж.

– Ха! Народ – суеверные, кровожадные твари. Никто не посмеет подумать о мятеже, если свадьба выпадет на пшеничную весну.

Реборн вздрогнул, а лицо короля Бернада стало самодовольным. Он продолжил:

– Целые улицы соберутся, только чтобы посмотреть, как тебя хватит удар! – Бернад расхохотался так сильно, что его самого мог хватить удар, – Будет тихо, как в склепе. Простонародье только и будет ждать, что ты поскользнешься на каком-нибудь цветке или переломишь хребет под колесами кареты. А, может и вовсе свалишься со стен замка в первую же брачную ночь. Только не говори, что ты веришь в проклятья!

– Я не суеверен.

– В отличие от людей. Сыграем свадьбу, а потом хоть потоп. Никто не посмеет оспорить священные узы брака. Никакие мятежники и толстозадые короли. А с женой можешь делать что хочешь. Хоть в башню посади.

Борнад отвернулся, направившись к лоджии. Сырой прохладный воздух начал отступать, туман рассеиваться, первые лучи показались над далекой гладью воды. Горизонт окрасился в малиновый.

– Я подумаю над твоим советом.

– Занятная вещица, – стали видны скалы. Солнце скоро высушит все, подумал Реборн, и терпение отца тоже, а ведь он еще не познал южной жары. Бернад вперился в даль, щуря слегка подслеповатый взгляд, – Отличается от всей этой вертлявой дребедени.

– Скала Отречения.

– Экое диковинное название.

– Что-то там про завет Жницы, что отнимает, – рассеянно отмахнулся Реборн, – Каждый раз, когда гаснет зеленая звезда, на скале приносится жертва. Я не особо вдавался в подробности…

– Ладно. Ерунда все это, – задумчиво произнес Бернад, – Ты уже присмотрел себе помощников?

– Многие полегли на войне.

– Ты не дурак, но у тебя только два глаза. Для трона требуется гораздо больше.

Гораздо больше, чем отец может представить, подумал Реборн. Когда он