Свадьбы, ведьмы, два кольца - Татьяна Антоник

меня придушить. Ах, дурной пример заразителен. Но я чувствовала, что удача мне сопутствует. Помедлив некоторое время, глава тайной канцелярии сдался.

— Ладно, — процедил он сквозь зубы, — но с сопровождением.

— Отлично, — восхитительно угрожающе улыбнулась я, — нам нужен Никлас Верди. Другого стражника в то заведение никто не впустит.

— В какое такое заведение?

— Так я вам и сказала, на рассвете с обыском же прибежите. Не бойтесь, — хлопнула мага по плечу, — я там как своя, я же ведьма. А вы пока понаблюдайте за новой служанкой леди Киран.

— Есть чего опасаться? — неправильно понял мою мысль господин Воккер.

Он аккуратно снял мою ладонь с себя и удержал, даже чуточку сжал, не больно, но ощутимо.

— Нет, она добрая и верная, но... — вырвалась, — Но женщин в причинении добра очень сложно остановить.

Договорив, я сбежала, чтобы Ройс не передумал меня отпускать. Рука горела, а на щеках образовался румянец. Лавли, ты идиотка, если позволяешь себе подобное отношение. Я заметила, какая злость заискрилась в глазах главы тайной канцелярии. Я его бесила... и пусть...

Он не испортит моего волшебного настроения. Боги, это и на моей улице перевернулся грузовик со жвачкой. Как мне сказочно повезло...

Собираясь на вылазку в город, я немного успокоила Катрину.

— Мне ее жаль, — сидела девушка на кровати. — Она выиграла, я зла, но мне ее жаль.

— Не злись, веди себя хорошо.

— Скажешь тоже, — отмахнулась она. — А ты чем будешь заниматься?

— А я пошла вести себя плохо, — посмеялась с ней.

Встретившись с Никласом, осознала, что он моего энтузиазма не испытывает. Напротив, молодой дознаватель пребывал в дурном расположении духа, а поездка со мной и вовсе расстраивала его в край.

— Чего ты куксишься? — интересовалась у парня, пока мы ехали в повозке.

— Леди Алиера пострадала, заболела, а мы упустили очередного преступника. С чего мне быть радостным, Лавли? — разводил он руками и гневно глядел на меня.

Закончится отбор, я напьюсь. Любимая подруга день и ночь трезвонит про своего принца, а друг не умеет прятать эмоции и не скрывает, что влюблен в претендентку и возможную невесту. Они долбанулись? Но вслух произнесла менее грубую фразу:

— Не психуй. Завтра она будет здорова, пойдет на свое свидание с принцем, и все закончится хорошо.

Увы, но это дух моему собеседнику и товарищу по приключениям не подняло. А уж когда мы приехали, и он узнал фасад здания, господин Верди окончательно рассвирепел.

— Я туда не зайду! Не зайду, и точка!

— Пойдешь, как миленький, — упорствовала я, выталкивая здорового мужика из кареты. — Это игорный дом, а не кабинет медицинского осмотра. За причинные места дергать не будут.

Со всеми сборами и разговорами, до игорного дома «Стройный кипарис» мы добрались лишь вечером. Еще с улицы доносилась мелодичная музыка, на здании зажглись красные фонари. В широкие двери то и дело входили расслабленные мужчины, стаскивая с себя удушающие, шелковые платки. Слышался звон монет, восклицания про ставки.

— А ты видела, как на меня облизывалась его владелица? — Никлас натурально запаниковал. — Это не таверна, не гостевой дом, а дурдом какой-то.

— Не какой-то! — Вышла на лестницу Лалисса и поздоровалась со мной. — Самый лучший в городе.

Я обожала Лалиссу. И ее заведение действительно было лучшим в городе.

— Ты приехала, — обняла она меня. — Так скоро. И этого ханжу привела, — подмигнула она Никласу. — Что, уже выходной?

— Нет, — я скривилась, — я по делу. Притом, оно важно и для тебя, так как вас могут обвинить в отравлении участницы отбора?

— Меня? Моих девочек? Я во дворце никогда не была, Лавли, — посерьезнела госпожа Пиджен.

— И сомневаюсь, что тебе бы понадобилось кого-то травить, — продолжила за нее. — Но там в начальниках дознаватель-идиот. Ты поможешь?

— Я бы тебе и без условностей помогла, проходите. Твой напарник тоже влез в расследование? Лавли, тебя вечно несет. Ты же служанка, не ищейка.

Ну, что сказать... Мой карьерный путь в Эльхалии не удался. В данный момент эту клятую карьерную лестницу я мою.

Пока мы шли по коридорам в полумраке, пока пересекали порог за порогом, Верди вертелся, будто игрушка-волчок. Я его понимаю, я сама в Стройном кипарисе толком не была, а посмотреть есть на что.

Лалисса создала грандиозное казино, взяв лучшее из фильмов в нашем мире. А еще она спасла множество девушек от продажи тела, ведь купив это здание, она покупала бордель. Ее работницы больше не торговали собой, но тот, кто захотел, крутился у шеста. Но прилично... По, опять же, меркам моего мира. Здесь не раздевались, но костюмы были открытые, облегающие... Фигуры спортивные, подтянутые, аппетитные...

В общем, любуясь прекрасными танцовщицами, ход моих мыслей Никлас упустил.

— А сядем где-то впереди? — с издевкой предложила я. — Будем лечить от старческой болезни.

— Никуда я не сяду, — опомнился младший дознаватель. — Это же разврат, — закрыл он глаза пальцами. Правда, пальцы раздвинул.

Он еще какое-то время упирался, говорил, что мы тут не за этим должны так интересно время проводить. Вечно он завидует и трусит быть счастливым.

Я уперлась, ведьму не переспорить. Вспышка улетела, чтобы продолжить войну с Мраком, а Лалисса, заказав нам напитки, поинтересовалась:

— Так что же случилось?

— Твои пчелы делают особенный мед, — не без ехидства произнесла я, стараясь не заржать. — Кому ты его продавала?

— А почему ты решила, что этот мед мой? — угорала со мной женщина.

Какое удовольствие с ней сидеть и рассуждать о знакомом фольклоре.

Но явление тревожное. Заведение Лалиссы держалось на двух постулатах: азарт и страстное влечение. Между прочим, ее работницы часто удачно выходили замуж. Леди Пиджен не брезговала разными способами, чтобы нагонять публику в игорный дом, в том числе и афродизиаками.

На кухне не подавали мясо, картофель, тяжелую еду, но устрицы, закуски, клубника и тот самый мед. Ценный, редкий, очень сладкий и вызывающий некоторую, кратковременную эйфорию, местами влюбленность. Он водился в единственном герцогстве, у Ревэйнов. А Лалисса, какое совпадение, владела там целой пасекой.

— Это не улика, с тем же успехом могли подумать на твою Катрину, — поджала губы владелица. — Ее родители им торгуют.

Как говорил один прокурор из прошлого: «главное — в ходе