Добыча верховных змеев - Яна Уварова

голову и посмотреть. Нить жемчуга сразу натягивается и трется о клитор и нижние губы.

Запястье сковывает мягкая кожа с чем-то металлическим.

Ахнув, с ужасом осознаю – верховный зафиксировал ремнем мои руки к конструкции, что держит осветительную сферу.

Отойдя на шаг, он подпирает свой подбородок пальцами и задумчиво осматривает меня.

Я же, стоя на ногах с поднятыми руками, гораздо острее ощущаю нефритовые шарики в моем лоно и нить жемчуга.

Я ничего не понимаю. Это новая пытка?

Герон пристально всматривается в мои зрачки. Считав по глазам вопрос, снисходительно отвечает:

– Помню, что говорил – за непослушание тебя ждет наказание.

– Что вы собираетесь делать? – испуганно шевелю губами. На лбу проступает холодный пот.

– Дам тебе время подумать, – мужчина проводит пальцем по моим распахнутым губам, надавливая мнет, в затем отступает.

Он направляется к выходу.

Я с открытым ртом наблюдаю, как верховный не оглядываясь покидает комнату, на прощание хлопнув дверью.

От хлопка сильно вздрагиваю.

Герон привязал меня и оставил меня одну.

Смысл его слов и действий проникают в сознание не сразу и рывками – помимо того как нить жемчужного украшения натягивается, едва я немного расслабляю тело.

Мне приходится приподниматься на носочки, чтобы снизить давление на возбужденную промежность.

Стоит опуститься – нефритовые шарики в моем лоно приходят в движение и ударяются друг о друга, от чего низ живота обдает жаром.

Ноги устают и тело раз за разом накрывает волна желания.

Время тянется и мое тяжелое дыхание разносится эхом по огромной комнате.

Между бедер творится что-то невообразимое. Я словно на вулкане.

Возбужденное лоно набухает, плотно обхватывая трепещущие шарики. Горошины сосочков болезненно ноют, требуя ласки.

На лбу выступает испарина, мне кажется, я больше не выдержу.

Тру колено о колено, тело обезумев жаждет развязки. Я не знаю, как ее достигнуть, проклятые игрушки будто устроены так, чтобы обострять все грани, но не получить удовольствие.

Мучительные импульсы пронзают тело снова и снова, заставляя выгибаться и кусать губы.

Есть яд в моей крови или нет – все равно. Тело плавится от дикого томления и я начинаю испытывать боль.

Проклятье!

Герон знал, что так будет! Знал!

Когда он придет, я буду его умолять, наплевав на гордость, в надежде получить облегчение.

Между ног все также тянет и становится очень мокро. Жемчужины такие скользкие и до невыносимого дразнящие.

– Надо же, – до меня доносится томный голос с другого конца комнаты.

Вздрогнув, судорожно сглатываю. Голова кружится, я плохо соображаю, но на короткий миг прихожу в себя.

Раунд стоит у открытого окна. Смуглое тело утопает в воздушных слоях занавески, раздуваемых легким ветром.

– Не думал, что мой брат настолько безжалостен, – черные глаза мужчины с откровенным интересом изучают меня. Мощный хвост плавно скользит по мраморному полу, он приближается.

Я смотрю на него сквозь пелену и в голове у меня совсем не те мысли. Совсем не те.

Я думаю о его сильном теле, о руках, способных сейчас облегчить мои страдания. И не только …

Внутри меня закипает жажда. Вдыхаю запах знойного тропического леса, исходящий от кожи нага, когда он оказывается рядом и с мольбой заглядываю в темные очи.

– Прости, но я не дам тебе то, что ты хочешь.

– Зачем тогда пришел?

– Хотел увидеть, – опустив взор, рассматривает мои покрытые испариной холмики груди. Подушечками пальцев прикасается к жемчужной нити на ложбинке, – чем ты так разгневала Герона?

Я стискиваю зубы. Закатываю глаза, мне нечего ему ответить. Он и так знает ответ. Знает, что его брат ненормальный. Он сам такой же.

– Твоя непокорность поражает, – улыбается Раунд, – как долго ты планируешь сопротивляться?

– Столько, сколько смогу.., – осекаюсь от того, что Раунд внезапно начинает игриво перебирать бусинки, приводя в движение всю конструкцию. Моя нежная, возбуждённая до предела плоть реагирует и из легких вырывается протяжный выдох.

– Очень безрассудно с твоей стороны. Мой брат настойчив и жесток, – мужчина ловит мое рваное дыхание и его собственное учащается.

Он продолжает играть с жемчугом. Гладкие камушки интенсивно трутся о клитор и нижние губы.

– Ты ничем не лучше его, – выгибаюсь в пояснице. – Тебе нравится видеть меня связанной, смотреть как я мучаюсь.

– Я бы не сказал, что мне это нравится, – он поднимает ставший хищным взор, – хуже, меня это сводит с ума. Как и моего брата.

Пальцы Раунда смещаются, оставив в покое жемчуг. Плавно касаются ноющего сосочка, будоражаще обводят, а я облизываю пересохшие губы.

– В моих интересах, что бы ты была на моей стороне, а значит, пока не злила Герона. И я легко могу сделать тебя послушной. Ты это знаешь.

Я замираю от каждого слова. Вкрадчивый тембр проходит сквозь меня, добавляя пугающей остроты к терзающей меня сладкой лихорадке.

– Так заставь, – выдыхаю со злостью.

– Не хочу и не могу, – улыбается Раунд. – Твоя слабость и непокорность будоражит во мне странные чувства. Хочу их понять.

Его внезапное откровение удивляет. Впервые улавливаю в его глазах меняющих цвет совсем другие эмоции. Непонятные и пока неразгаданные.

Кажется, он сам для себя что-то определяет.

Ладонь Раунда скользит по моему телу вниз, задерживается у пупочка. Мужчина чуть наклоняется ко мне.

Его губы так близко, что жаркое дыхание оседает на моих. По венам разливается дикий огонь и я подаюсь ему навстречу.

Тело нестерпимо лихорадит, возникает чувство, что одно прикосновение, поцелуй…да что угодно и терзающий меня жар отступит.

Но мужчина вдруг резко отстраняется. Я с болезненным стоном опускаю ресницы.

– Не уходи, – прошу Раунда, вдруг осознав, что он направляется к открытому окну. – Не оставляй меня.

– Мой брат скоро придет. Мы увидимся позже, – мужчина подмигивает.

За дверью из коридора действительно раздаются шаги. Я задерживаюсь на шевелении дверной ручки, а когда поворачиваюсь в то место, где стоял Раунд – ловлю пустоту и беспокойное движение занавески.

Дверь с гулким хлопком бьется о стену. Герон, войдя в покои, останавливается на пороге.

От пристального взгляда, что обжигает каждый сантиметр кожи, я шумно втягиваю воздух. Даже кислород в комнате кажется раскаленным и тяжелым.

– Пожалуйста, – шепчу в надежде, что он отпустит.

Я ведь действительно готова его умолять. Раунд прав – Герон умеет быть жестоким.

– Ты умоляешь меня? – в голосе верховного сквозит хищность.

Облизываю дрожащие губы, киваю:

– Умоляю.

– Ты больше не кажешься такой дерзкой, – задумчиво цедит, сокращая разделяющее нас расстояние.

– Я больше не выдержу, – снова приподнимаюсь на носочки, с трудом удерживая равновесие. Колени дрожат от слабости.

Там внизу все стало до невозможности чувствительным. Я готова и плакать и умолять, только снять напряжение.

Он щурит изумрудные глаза, молча