Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен

рабочем месте отца, когда тот перестал справляться с работой, и сын, который занимался обедом. Добавить сюда еще и слезы Мёрси Бердсолл – и представление Харта о вселенной пошатнулось, и ему все это совсем не понравилось.

– Вали. В сраную. Баржу! – рявкнул он на Дакерса и вылетел вслед за ним за дверь.

– Есть, сэр! – Отвратительно невозмутимый ученик отдал честь.

* * *

– Сэр, можно спросить кое-что? – начал Дакерс, пока они ехали от Главной улицы к гостинице «Санни Хилл» – там было недалеко.

– Нет.

– Почему вы так плохо ведете себя с Мёрси?

– Я? Это я-то плохо себя веду?

– Ну да.

Харт покачал головой, но забыть слезы Мёрси не получалось. Он отмахнулся от этого воспоминания, не желая признавать себя виноватым в том, что довел ее, ведь это она все и начала.

Они проехали мимо бюро Каннингема, самого приличного здания на весь городок, больше и пафоснее, чем церковь.

– Вот чего бы этой барышне не обратиться к Каннингему вместо «Бердсолл и сын»… – буркнул Харт.

«Наверное, потому, что Каннингем ей не по карману», – сам себе ответил он в личной беззвучной беседе. Мёрси он, может, на дух не выносил, но понимал, что у «Бердсолл и сын» самые доступные по цене предложения на всей границе. Впрочем, меньшими аферистами они от этого не казались.

– Знаете, что мне кажется? – спросил Дакерс, когда Харт остановил баржу перед гостиницей и выбрался из кабины.

– Мне какая разница?

Дакерс подошел к нему, пока он открывал задние двери.

– Вам нравится Мёрси – и очень.

Харт на миг потерял дар речи, а потом очень твердо и недвусмысленно ответил:

– Я лучше схожу на свиданку с гниющим трупом, чем с Мёрси Бердсолл. В жизни не встречал более раздражающей женщины.

– Сиськи тоже раздражающие? А то вы сегодня на них так пялились.

Заметил! Блин.

– Я уделяю внимание любым сиськам, независимо от их владелиц.

– Да я просто хочу сказать, что мне кажется, вы не помрете, если сходите погулять с милой девушкой вроде Мёрси. Ну знаете, пожить немножко для себя, сэр.

Для полубога «пожить немножко» значило нечто совершенно иное, так что Харт остановился и окинул взглядом ученика. Дакерс ни разу не спрашивал, кто его родители, и, всматриваясь в его простое честное лицо, Харт задумался: неужели Дакерс такой бесхитростный и даже не знает, что иные полубоги живут не немножко, а очень даже много – живут, и живут, и живут.

– Со мной все нормально, – ответил он, забирая свою сумку, и отошел, чтобы Дакерс мог забрать свои вещи.

– Точно? А то вы что-то много времени с бродягами тусуетесь. Вам бы не помешало провести время с живыми.

– Я отлично провожу время с тобой. Или хочешь сказать, ты уже помер?

– Вот видите! Вы весь такой суровый, но если присмотреться, очень даже достойный человек.

– Ты обо мне ничегошеньки не знаешь. – Харт направился к гостинице, открыл дверь, а Дакерс щеночком трусил за ним.

– Я знаю, что вы взяли меня в ученики из жалости, пускай и не хотели. Знаю, что вы учите меня всему, что нужно для работы. Знаю, что вы заботились обо мне после того, как я уложил того бродягу.

Не обращая на него внимания, Харт подошел к стойке администратора.

– Два номера, пожалуйста, – сказал он.

– У меня будет свой номер? Круто!

Администратор подняла бровь.

– Новый ученик, – вежливо пояснил Харт.

– Серьезно? – Бровь взмыла еще выше.

– Серьезно. Так что два номера. – Харт уже чуть не рычал.

– А знаете, что еще мне кажется?

– Нет, и знать не хочу.

– Мне кажется, вы боитесь вести себя с Мёрси нормально, потому что не выдержите, если окажется, что это не взаимно.

Администратор, которая все слышала, обернулась с ключами в обеих руках и со сладенькой улыбочкой на лице.

– Два номера, – сообщила она, но таким тоном, будто пела: «Тебе нравится Мёрси Бердсолл! Тебе нравится Мёрси Бердсолл!»

Харт забрал ключи и отогнал ученика от стойки.

– Дакерс, если мне понадобится твой совет, я спрошу.

– Обязательно спросите, но сейчас у меня на вас нет времени. – Дакерс сцапал один из ключей. – В отличие от вас, у меня сегодня свидание.

Харт уже второй раз за две минуты уставился на него, не находя слов, а потом сообщил:

– Какая ж ты заноза в жопе!

– Но вы все равно меня любите! – Дакерс широко улыбнулся ему, сверкнув зубами, открыл дверь задом и счастливо испарился.

Соленое Море и все боги смерти, Харт в самом деле вроде как любил этого засранца.

Он зашел в номер и бросил сумку на кровать. Думал, что отдохнет от постоянной и очень говорливой компании своего ученика, но теперь, стоя над очередной кроватью, которая ему не принадлежала, снова ощутил тяжесть одиночества. Дакерс приехал в город полчаса назад и уже нашел, с кем сходить на свидание. Харт и за ручку-то с девушкой не держался уже много месяцев.

Он всегда говорил себе, что маршалы не созданы для любви и романтики. Работа была опасная, приходилось надолго уезжать, и до недавних пор Харта это вполне устраивало. Когда он только вступил в маршалы, у него случалось много полных страсти ночей без продолжения. Потом, в двадцать один, он влюбился в замужнюю женщину в одном из северных приграничных городков. Когда она бросила его и вернулась к мужу, он резко оборвал все намеки на любовь в будущем.

После этого романы в жизни Харта – если их можно было так назвать – состояли из приятных, но не включающих в себя любовь отношений, которые длились месяцами. Года в двадцать три он спал со вдовой средних лет, наконец объяснившей ему, что делать с женщинами. Потом была официантка из Галации. Как-то он докатился до свиданий с коллегой-маршалом, получилась связь без чувств, без искорки, которая, ко взаимному облегчению, оборвалась, когда она вернулась домой в Паксико, чтобы ухаживать за больной матерью.

Любовь, очевидно, была штукой непрактичной и неподходящей для человека вроде Харта, и как только Дакерс пришел к выводу, что Харту кто-то там нравился, особенно Мёрси Бердсолл? Он не переносил ее, просто ненавидел, и она счастливо отвечала ему взаимностью. Но воспоминание о той единственной слезинке, текущей по ее лицу, пошатнуло его уверенность, и он обнаружил, что не так уж гордится собой за то, что в сердцах сказал ей утром.

Он сел за крошечный стол в гостиничном номере – серьезно, он для детей, что ли? – раздумывая, не взяться ли за новое письмо своей подруге, пусть даже он еще и предыдущее не отправил.