Девушка и Ворон - Марина Кравцова

такие существа. Как ты понимаешь, их никто никогда не видел. Рассказывают, что они прислуживают в зачарованных дворцах. Или помнишь историю про «принеси то – не знаю что»? Вот этот «Не знаю что» и был невидимкой.

– Ой, может, они где-то рядом?

– Думаю, мы бы с тобой их почувствовали.

В самой сердцевине острова, почти вплотную друг к другу, росли семь необъятных дубов, тесно сплетенных ветками. На их кронах клубились дымчатые облака, окутывающие резные кружева деревянного дворца с шатровым куполом.

– А что там? – спросила Лиза.

– А там как раз живет сам Царь-Ворон. Внутри его дворца, говорят, ветер и туманы, в которых звезды прячутся… но туда мало кто заглядывал.

Тут Лиза невольно вскрикнула и ухватилась за Федора: ее едва не сорвало с камня ураганным порывом. Тень накрыла обоих – черная туча заслонила небо. Нет, это не туча, это пронеслась над головами гигантская птица, и ветер – самый сильный! – летел вместе с ней. Но закрутился в темный вихрь, не домчав до дворца на семи дубах, и вдруг стих, словно и вовсе не бывало. А перед Федором и Лизой возникло лицо – зыбкое, туманное, в обрамлении седых облаков – лик старорусского богатыря, чья борода, разделенная на семь неравных по толщине прядей, развевалась во все стороны, способная, казалось, покрыть собой весь Буян.

Федор уже стоял на камне и кланялся своему прадеду – царю этого острова. Лиза растерялась. Она тоже хотела подняться на ноги и сделать хоть реверанс, но муж ее удержал.

– Здравствуй, государь, – сказал он.

– Здорово, правнук. И ты, красавица, здравствуй.

– Мне бы Ворона Вороновича повидать… Здесь он? Давно уже не показывался.

– Здесь, здесь мой сынок. Коли на Руси нет, так где ж ему еще быть. Покликать его?

– Сделай милость, государь.

– Хорошо, ждите. Сейчас пришлю вам царевича.

И снова огромные крылья закрыли полнеба, и черная птица, увенчанная сверкающей самоцветами короной, скрылась во дворце, где дуют ветры и гуляют облака.

Еще немного – и появился другой ворон. Он был меньше, его перья переливались, словно лунные блики на глади ночного озера, а глаза сияли как яркие звезды. Ворон Воронович обернулся человеком – вечно молодым и настолько пригожим, что его сравнивали с ясным месяцем, щедро озаряющим притихшую землю. Он присел рядом с Лизой на широкий камень.

– Здравствуйте, милая сударыня, добро пожаловать. Федя… чудесная встреча! Я тебя, любезный внук, признаться, не ждал. Соскучился?

– Может, и соскучился, – ответил, улыбаясь, Федор. – Сколько не виделись-то… Совсем забыл ты меня, дед.

– Вовсе не забыл. Просто решил домой наведаться, а время у нас течет иначе… засиделся тут, загостился, а на Руси-то, чай, не один год прошел? Но не звал бы ты меня дедом, Феденька. Сударыня, взгляните на меня, какой же я дед? Да и ты, вороненок, мне скорее за сына.

Федор обернулся к Лизе.

– И что я говорил…

А Лиза во все глаза глядела на Царевича-Ворона. А Федор-то и вправду похож на него.

– Не знаю, как зовут вас, прелестная, – обратился Ворон к Лизе, – но чувствую, что вы из волшебного рода. И явно знаменитого… Уж не приходится ли вам прародительницей Елена Златовласая, Морского царя дочь?

– Прабабка жены моей, Елизаветы, – Хозяйка Медной горы, – ответил вместо Лизы Федор.

– Вот так новость! – Царевич удивился и обрадовался. – Так ты женился на внучке Варвары Измайловой?.. Поздравляю, Федя, вижу, что выбор чудесный. Не то что в прошлый раз, и хорошо, что тогда не сложилось…

– Дед!..

– Прости, молчу.

– Времени у нас мало, – напомнил Федор.

– И правда…

– А почему же мало? – спросила Лиза. – Почему людям нельзя здесь долго быть?

– Так все дело-то как раз в людях, – пояснил Ворон. – Чем дольше человек остается в Запределье, тем сильнее привязывается к нему его душа, и, вернувшись назад, он начинает тосковать. Ничто его дома уже не радует, все кажется скучным, унылым, сердце вновь просится сюда. Так-то и жизнь не мила становится. От этого спасения нет, только Богу молиться.

Лиза вспомнила, как томилась ее душа по Лебединому краю. А ведь она пробыла там совсем недолго!

– Но я, – продолжал Ворон Воронович, – могу на вас заклятие наложить, чтобы вы подольше тут задержались. Но чем же еще вам помочь? Расскажите, милые, зачем пожаловали. Не только ж со мной повидаться?

– Дед, ты ведь людям волшебную воду приносишь – живую и мертвую, – сказал Федор. – И, если я верно помню, она снимает тяжелые последствия колдовства.

– Так и есть.

– И приворот может снять?

– Может.

– Дашь нам этой воды?.. И тогда я больше ни разу не назову тебя дедом.

– Я бы дал, кабы она у меня была. Сходить нужно, и за живой, и за мертвой. А что, Федя, если я тебя отправлю за мертвой водой, а мы уж с Лизонькой – за живой. Нечего супруге твоей в Подземном царстве делать.

– Согласен.

– А мы куда же, Ворон Воронович? – спросила Лиза, немного обиженная, что ее желаниями никто не поинтересовался.

Царевич улыбнулся – так мог бы улыбаться месяц.

– Куда не повел бы я никого, кроме своей внучки. К Чудо-древу самоцветному. В сердце Запределья.

Глава 20. Вода мертвая

С берега в море-океан тянулся мост, пылающий белым огнем, и скрывался в далеких облаках.

– Иди, – сказал Ворон Воронович внуку. – Прямехонько по нему и придешь в Подземье. Не бойся, огонь тебя не тронет. И вот еще что… – Он что-то прошептал на ухо Федору.

– Запомнил. Спасибо, дед… э-э… спасибо, царевич.

– Точно запомнил? – спросил Ворон.

– Конечно, не волнуйся.

Послав Лизе нежную улыбку, Федор легко устремился вперед по мосту и скоро скрылся в белом сиянии.

– Не переживай, Лизонька, с ним будет все хорошо, – сказал Ворон.

– Почему же он птицей не обернулся?

– По Калинову мосту самому пройти надо. А вот мы с тобой – полетим, а потом по облакам… Летать умеешь или подсобить?

Лиза улыбнулась.

– Умею.

* * *

Чем дольше шел Федор по Калинову мосту, тем сильнее сгущался сумрак. Море-океан остался позади, и мост тянулся теперь над рекой Смурой, чья вода была цвета черного бриллианта. Наконец Федор ступил на берег. Под ногами его был камень, а над головой – серые своды.

Странное это было место. Зыбкое мерцающее подземелье. Причудливые каменные наросты то становились гигантскими сосульками, то превращались в клубящиеся тени. Росли здесь и деревья, все сплошь из кристаллов. На листьях-самоцветах сверкали огоньки. Глядишь – и деревья уже изо льда и инея, снежно блестят, переливаются. А то вдруг кажется, что их листья – черные бриллианты, застывшие волны Смуры.

Федор осторожно продвигался вперед вдоль течения