Невеста Короля Теней - Сильвия Мерседес

Фор улыбается. Но хотя выражение его лица остается спокойно-доброжелательным, от выразительности его взгляда и бури чувств в глазах у меня перехватывает дыхание, а щеки заливает румянец. Несмотря на скромный покрой платья, я внезапно чувствую себя слишком обнаженной. Мои пальцы по привычке сжимают кристалл чуть крепче, хотя в этом вряд ли есть необходимость. Теперь, когда я снова рядом с ним, напряжение в комнате, кажется, тает.

Понимая, что не ответила на его вопрос, я поспешно говорю:

– О да! То есть я люблю танцевать, да. Но мне редко выпадает такая возможность.

– Почему? – Фор опирается локтем на спинку моего стула. – Насколько мне известно, Ларонгар прославился в том числе своими роскошными банкетами. Белдрот – настоящий центр кутежа в вашем мире, не так ли?

– Все верно. Однако, видите ли, последние годы я провела вдали от дома и двора – в монастыре Норналы в Эттрийских горах.

– Ах! – Фор некоторое время обдумывает мои слова. – Значит, вы ехали из монастыря, когда я встретил вас прошлой ночью?

– Да.

– Выходит, Белдрот не ваш дом?

– Нет. Больше нет.

Несколько мгновений он молчит, его взгляд направлен на кружащиеся в танце пары. Затем он задумчиво спрашивает:

– Напомните, пожалуйста, что это за богиня – Норнала?

Я улыбаюсь.

– Богиня Единства.

– А! В данных обстоятельствах это кажется уместным. И, если позволите, я наберусь смелости спросить: не намерены ли вы посвятить свою жизнь служению Норнале?

И снова жар заливает мои щеки.

– Да, намерена.

– Приняв святые обеты?

– Есть много способов посвятить себя делу единства. Я еще не определилась со своим.

– Понимаю.

Я чувствую его пристальный взгляд, но не могу заставить себя посмотреть на него в ответ. На мгновение мне кажется, что Фор закончит наш разговор на этом и пойдет искать кого-нибудь более общительного. Но вместо этого он говорит:

– Боюсь, я смутил вас своими вопросами, Фэрейн.

Бабочка расправляет крылья у меня в животе. До этого момента я не осознавала, как сильно мне хотелось, чтобы он снова произнес мое имя. На мгновение я возвращаюсь к той поездке на спине монстра под усыпанным звездами небом. Я открываю рот, желая произнести его имя в ответ. Но нет. Это опасно. В конце концов, он пришел в дом моего отца с одной-единственной четкой целью. Я должна позаботиться о том, чтобы мои ненужные мысли не помешали исполнению плана отца.

– Вы не смутили меня, добрый король, – говорю я, сохраняя дружелюбный, но отстраненный тон. – Просто… Мужчины, которых я встречала, не стали бы задавать даме таких вопросов.

– Нет? И почему же?

– Потому что мои ответы были бы им неинтересны.

– В самом деле? – Он приподнимает бровь, выражение его лица недоверчивое. – Значит, человеческие мужчины не поддерживают дружеских отношений с женщинами?

– Крайне редко, полагаю. Вероятно, даже никогда.

Фор выглядит удивленным.

– Это… Ну, вы простите, что я это говорю, но это абсурд.

Я не могу удержаться от смеха. В его голосе звучит такое искреннее изумление.

– Я полагаю, у трольдов все по-другому?

– Уверяю вас, совсем по-другому. – Он кашляет и запускает пальцы в свои блестящие серебристые волосы. – Прошу прощения. Я не хотел показаться излишне критичным по отношению к людям.

– Вовсе нет, – я позволяю своей улыбке задержаться. – Как человек, выросший в этом обществе, полагаю, я привыкла к тому, как все делается, и никогда не думала подвергать это сомнению. Итак, расскажите мне о женщинах-трольдах. Они… считаются равными мужчинам?

Стул рядом со мной пуст, так как престарелая кузина моей матери уже давно покинула вечеринку и отправилась спать. Фор отодвигает его, слегка поворачивая ко мне, и садится. Он такой высокий, что удивительно, как ему удается так грациозно уместиться на таком маленьком стуле, но он расставляет свои длинные ноги и упирается локтями в колени, умудряясь выглядеть совершенно непринужденно.

– Равными мужчинам, вы спрашиваете? – Он обдумывает эту идею, его глаза блестят в свете свечей. – Странный вопрос. Разве все трольды – как мужчины, так и женщины – не одинаковы? Мы не можем нормально существовать друг без друга, так как же можно считать, что одни превосходят других?

– У нас считается, что, поскольку мужчины физически сильнее, они, естественно, должны брать на себя доминирующую роль защитников и добытчиков. – Я поднимаю свой кубок и лениво покачиваю его в руке, оставляя невысказанный вопрос висеть в воздухе между нами. Губы Фора изгибаются в полуулыбке.

– Достаточно ли сильны ваши мужчины, чтобы вынести тяготы родов? – Моя рука дергается. Вино выплескивается через край моего кубка, и я поспешно ставлю его на стол.

Фор усмехается.

– Вижу, я снова смутил вас. Прошу меня простить. Я так понимаю, роды – это еще одна тема, которая не обсуждается среди ваших людей.

– На самом деле нет. – Я прочищаю горло и кладу обе руки на колени. – О таких вещах редко говорят вслух.

– Ах! Это все объясняет.

– Объясняет что?

– Почему вашим мужчинам так легко притворяться, что они сильнее своих женщин. Если бы они признали, через что проходят женщины просто ради того, чтобы принести жизнь в этот мир, им обязательно пришлось бы изменить свое мышление.

Я пристально смотрю на него – ничего не могу с собой поделать. Никогда в жизни мне не доводилось слышать подобные слова из уст мужчины. Его улыбка становится шире.

– Вы считаете меня очень странным, не так ли?

Еще одна бабочка просыпается и трепещет крылышками у меня в животе. Боги, что этот его голос делает со мной!

– Да, – признаю я. – Очень странным. – А затем, осознав, что я сказала, поспешно добавляю: – Мне искренне жаль, добрый король. Я не хотела показаться грубой.

– Разве грубо быть честным?

– Иногда! – Теперь моя очередь улыбаться. – Немного честности действительно может быть хуже любой пошлости в этих местах. Нужно быть осторожным, чтобы правда не разошлась по людям.

Улыбка Фора медленно исчезает. Выражение его лица становится задумчивым.

– Понимаю, – говорит он.

– Что вы понимаете?

– Вы живете в монастыре не из-за своей преданности Норнале. Вы – истина, которую запрещено признавать.

– Мои глаза расширяются. Я поспешно моргаю, отводя взгляд, и смотрю вниз на свои сложенные руки. Мое сердце бьется в неудобном ритме, и когда сжимаю свой хрустальный кулон, я обнаруживаю, что он пульсирует в том же беспорядочном ритме. Фор наклоняется немного ближе.

– Я не прав? – его голос, понизившийся на октаву, обжигает мои и без того горящие уши.

– Нет. – Я с силой прикусываю губу. – Нет, вы не ошибаетесь. Я… Для моего отца будет лучше, если я