Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

Наверное, я должен испытывать злорадство. Наверное, жажда мести, которая обуревала меня в те бесконечные полгода мучений и издевательств, когда я был ее рабом, теперь должна быть удовлетворена.

Но я не чувствую ничего, кроме животного ужаса и нелепого, неправильного, глупого сострадания.

Наверное, мне стоило бы сказать ей что-то напоследок. Нечто торжествующее, нечто, что доставило бы ей еще большую боль, чем та, которую она сейчас ощущает.

Но вместо этого я дрожащей рукой достаю из ножен меч и одним движением погружаю во все еще живое сердце.

Поняла ли она перед смертью, за что поплатилась?..

Некоторое время наблюдаю за тем, как жизнь покидает искалеченное тело Эстеллы ди Гальвез, а затем поворачиваюсь к окружившим поместье бывшим рабам и окидываю их мрачным взглядом. Не могу их винить, но и оставаться безучастным к содеянному тоже не могу.

— Где Энрике Ледесма?

— В доме, ожидает своей участи, — отзывается один из них.

— Я запрещаю причинять ему вред. Вскоре его будет ожидать гражданский суд, до тех пор он должен находиться под арестом. Живым и невредимым!

Они возвращают мне столь же мрачные взгляды, полные слепого упрямства.

— Это, — я киваю себе за плечо, понимая, что просто не в силах повернуться и посмотреть на кошмарное зрелище еще раз, — последняя смерть, которая сходит вам с рук. Снимите тело и позвольте мужу похоронить ее.

Не оборачиваясь, забираю поводья и вскакиваю на коня.

Сердце начинает бешено колотиться от тревоги. Что с красавчиком Адальяро? Жив ли он или уже скончался от смертельной раны?

И что с Вель и детьми?

Это было до странности непривычно — видеть мужа мирно лежащим в каменном гробу фамильной усыпальницы. Мрачные продолговатые ложа из сероватого мрамора располагались в определенном порядке: в отдалении, у торцевой стены, покоились останки главы семьи, дона Алессандро. Рядом с его гробом находился другой — пустующий, который наверняка был приготовлен для Изабель. В ногах у дона Алессандро нашел покой его старший сын, Фернандо. Поскольку первенец дона Алессандро и Изабель умер неженатым, место рядом с ним теперь занял младший брат. Мне вдруг подумалось: а куда же положат меня после кончины? Свободного пространства рядом с гробом Диего оставалось не так-то много…

Надгробие пока не успели соорудить. Мне стоило невероятных усилий выторговать подобающий гроб у гробовщика — его услуги сегодня пользовались у горожан необычайным спросом, — нечего было и надеяться на быстрое изготовление надгробия… А уж бледного как смерть падре мне пришлось тащить в поместье чуть ли не силком, под градом проклятий остальных прихожан: к церкви стекалось пугающее количество убитых горем жителей Кастаделлы, чьи близкие и родственники погибли во время внезапного бунта рабов.

Отпевание состоялось до неприличия быстро. Падре срывающимся голосом прочитал над телом Диего, лежащим в открытом каменном гробу, положенные молитвы, осенил благословляющим знамением Изабель, меня и детей и отбыл восвояси, сославшись на крайнюю занятость — впрочем, в этом он не погрешил против истины.

Изабель проводила его потерянным, равнодушным взглядом. Она сама напоминала каменную статую — из тех, что в вечном молчании окружали последние пристанища семьи Адальяро. Лицо посерело, черты его заострились, в остановившихся черных глазах застыла невыразимая скорбь.

— Мамочка, почему папочка так долго не просыпается? — дернула меня за рукав притихшая было на время обряда Габи.

Изабель вздрогнула, я буквально кожей ощутила пронизавшую ее боль.

Пригладив ладонью светлые кудряшки дочери, я тихо ответила, не в силах придумывать красивую ложь:

— Папа умер, Габриэла.

— Умер? — она округлила светло-серые, с голубоватым отливом, глаза. — А что это значит?

— Это значит, что он больше не сможет проснуться.

— Не сможет проснуться?! — изумленно приоткрыла рот моя крошка. — Что, никогда-никогда?

— Боюсь, что так, милая.

Глаза Габи моментально наполнились слезами.

— Но… почему? Я хочу к нему на руки! Мама, почему он не сможет проснуться? Разбуди его и скажи, что я хочу к нему на руки!

Сандро, до сих пор проявлявший мало интереса к происходящему и волчком вертевшийся между юбками служанок, теперь с любопытством прислушивался к нашему разговору. Осознав последние слова Габи, он на мгновение замер — и в следующий миг подбежал к каменному гробу, ловко вскарабкался на высокую приступку, ухватился руками за бортик и перегнулся через него.

— Пап! Пап!

Он умудрился даже высвободить одну руку и тронул ладошкой приглаженные маслом волосы Диего. Наверное, это стало последней каплей для измученной горем Изабель, потому что она повернула ко мне горящее ненавистью лицо и глухо произнесла:

— Ради всего святого, Вельдана, убери отсюда детей! Неужели в тебе совсем нет сердца? Ты погубила моего сына, дай мне хотя бы немного времени, чтобы я могла проститься с ним, прежде чем ты сведешь в могилу меня!

Я тяжело вздохнула, подошла к гробу и подхватила на руки сопротивляющегося Сандро. Спорить и оправдываться перед свекровью сейчас не имело никакого смысла: разумеется, она видит во мне врага. А мои дети, не приходящиеся Диего родными по крови, теперь ее наверняка раздражают.

Не произнеся ни слова, я взяла Габи за руку и повела к выходу из усыпальницы. Выйдя на божий свет, невольно остановила взгляд на маленьком мраморном надгробии на зеленой лужайке. Сердце сжалось от сочувствия к Изабель. Я тоже потеряла сына, но, в отличие от нее, у меня остались другие дети…

Опустив рассерженного Сандро на землю, я покрепче перехватила его ладошку и повела обоих детей в дом. В голове царило сущее смятение, я совершенно не представляла, что теперь делать. Согласно обычаям южан, отпевание покойного должно было проводиться непременно в день смерти, но еще два дня Диего будет лежать в усыпальнице с открытой крышкой. Все это время возле него постоянно должен находиться кто-то из близких, иначе бессмертной душе усопшего будет горько и трудно расставаться с телом. Из близких у Диего остались только Изабель и я. Бедная женщина точно не выдержит трехдневного бдения у гроба, но как мне сменить ее на посту, если она так меня ненавидит?

Впрочем, есть еще Ким… согласится ли она поменяться с ним местами, чтобы затем его сменила я? Теперь, после восстания, Ким формально больше не раб… Я до сих пор терялась в догадках, считает ли Изабель Кима человеком, или для нее он такое же бездушное существо, как и остальные рабы? В любом случае, к Диего он был искренне привязан, поэтому по праву может считаться близким…

Возможно, мне стоит с ним об этом поговорить.

Габи вдруг вырвала