Ходжес вскоре после неё прибыл, а после и на мастера сдать получилось. А то дело непростое, да и затратное больно. И детки теперь в тех теплицах работают. А сад и огород, значит, не у дел. Если бы не наше бедственное положение и польза от того сада-огорода детям, и не допросился бы. Я видела, что садовник обижен и искренне переживает за свои насаждения. Так мы и шли, пока не увидели мужчину, степенно шедшего к нам из поместья, и Бойл не проворчал: — Лёгок на помине, мастер-то. Вон, идёт, явно вас встречать. Хорошо, значит, до кабинета он вас и проводит. Второй новый человек производил совершенно иное впечатление. Он был, не в пример хмурому садовнику, улыбчивым, порядком моложе, лет за тридцать, но глаза при улыбке у него оставались холодными, словно лёд, хотя цвет у них был тёмным, от взгляда мастера буквально морозило. Непростой это был человек, очень непростой. Он был очень официален, нетороплив, но спокойно поддерживал светский разговор, пока мы шли на встречу с директрисой. Центральная часть здания и правда выглядела не в пример лучше, чем уходящие от неё левое и правое крыло. Мы поднимались наверх по широкой лестнице, и, пройдя третий этаж, запыхались, поэтому остановились перевести дух. Мастер заметил: — Покои директора находятся на самом верху, в башне. Давайте переждём, пока вы переведёте дух, а я продолжу. На первом этаже находится парадный зал, его мы используем для встреч с опекунами, для тренировок. Там же столовая, где едят дети и учителя. Ещё малыши живут, там камины больше тепла дают. Также на первом находятся кухни, подсобные помещения, склад, в том числе и в подвале кое-что хранится. Ну, это вам неинтересно, да и не касается это вас. На втором — классные комнаты, там же рабочие, например, как и библиотека. Там же находится та же зельеварня, в которой будете и вы работать, хранилище ингредиентов. Направо от центрального здания располагаются комнаты для девочек, а налево — мальчиков. На третий детям заходить запрещено, это вотчина преподавателей, помощниц, нянь, там же и я живу. А башню, как я и говорил, занимает директор. Сейчас это миссис Дорсет. Я вижу, дух вы перевели, поторопимся, вас ждут, ещё один этаж, и мы будем на месте. Удивлённая, переспросила, поднимаясь выше и держа сына за руку: — Зельеварня на втором этаже? И хранилище ингредиентов? Разумнее её сделать в подвале, недалеко от ритуальной комнаты. Да, теорию можно и в классе проводить, но практику? Мастер нахмурился и ответил: — Не наше с вами дело вмешиваться в решения начальства, миссис Майер. Не советую так выступать при встрече с директрисой Дорсет. Впечатление мастер Ходжес произвёл двоякое. Он был вежлив и явно не просто так рассказывал о порядках и знакомил с приютом. Но сам по себе этот человек был мне почему-то неприятен. Первое впечатление по поводу директрисы Дорсет тоже было двояким. С первых же секунд она отвратила меня своим строгим замечанием: — Ребёнок? — Строгий взгляд на мастера, зашедшего с нами в кабинет и представившего нас, и сухой выговор: — Вы же помните, мастер Ходжес, никаких детей у меня на этаже. Выше второго ни один не должен подниматься. После директриса повернулась ко мне и так же строго продолжила: — Рекомендации, миссис Майер. Мне пришло письмо, хотелось бы убедиться теперь в решении всех попечителей. Я достала письмо из саквояжа и протянула его директрисе. Та села, и, не предложив нам последовать её примеру, пробежалась взглядом по письму. Подняла взгляд на меня и кивнула уже более приветливо: — Хорошо, я рада, что замену так быстро нашли, тем более женщину. Неделю я вам дам на адаптацию и знакомство с нашими порядками, а после вы возьмёте на себя группу детей под наставничество. Впрочем, мастер Ходжес, пригласите миссис Ламли к нам, думаю, ей можно будет поручить адаптацию миссис Майер. Две молодые дамы всегда найдут точки соприкосновения. Директриса подождала, пока мастер выйдет, и взгляд её опять изменился. Она приветливо мне улыбнулась и предложила располагаться удобнее: — Расскажите мне, миссис Майер, каково же ваше родство с родом Майер, во владениях которых мы все сейчас проживаем и трудимся на благо сирот. Думаю, так мы быстрее узнаем друг друга, и я пойму, на что могу с вами рассчитывать. Я коротко улыбнулась в ответ, а сама подумала, что глаза директрисы тоже, как и у мастера, остались холодными. Это была светловолосая, крупная и представительная дама, в меру ухоженная, с пучком на голове и льдисто-голубыми глазами. А ещё складками вокруг губ, что говорило о её непростом характере, чопорности и осознания собственного превосходства. «А никто и не обещал, что здесь будет просто». — Подумала я и начала подготовленный вместе с дедом рассказ о себе и сыне.
Глава 21
Поначалу я думала, что всё будет просто. Мне всего-то нужно было продержаться недели три, самое большее месяц, и за это время вести себя так, как вела бы на моём месте новая учительница, получившая тёплое местечко.
Первый же бой я дала за своего сына, и бой этот произошёл с новым для меня человеком — экономкой миссис Браун. Дама была крепкой, деловой и работала здесь уже два года.
Пока мы шли втроём, я отказалась оставить сына одного в моей новой комнате, он сам просил взять его, я узнала много и о самом приюте, и о его создании, делая вид, что ранее не слышала этого. О нынешних порядках я наслушалась достаточно, чтобы понять: всё здесь было создано для удобства самой системы, а не для детей.
Миссис Браун была суха, тверда, держала себя на расстоянии и не позволяла лишнего. А как мы стали возвращаться, — она остановилась на лестнице второго этажа и показала рукой на левое крыло, а после показала на Маркуса:
— Пойдёмте, я покажу вам место, которое приготовила для юного Маркуса Майера. Ему уже шесть, и он будет находиться в средней группе ребят. В младшей средней. Заодно познакомитесь и с ответственной за эту группу, с мисс Прайд. Она дама незамужняя, но детей любит. Но не забывайте и о нашем правиле: строгость и контроль. Сиротам он нужен, чтобы стать полезными нашему обществу. Пойдёмте, я всё покажу и расскажу.
Маркус сделал шаг
