Валентина Герман - Ведомые светом

Плоидис обхватил ладонями ее лицо и непонимающе сощурился.

— Илли, ты моя жена! Что, помилуй, ты подразумеваешь под словами «летят под откос»?..

— То, что я — непризнанная презираемая принцесса, а ты — безумец, позволивший себе жениться на блуднице.

Плоидис поднял брови.

— Прости, жениться на ком?..

— Ох, брось, Плоидис, я не сомневаюсь, ты знаешь, что говорят на улицах, — сощурилась Иллиандра. — Они еще не успели забыть ту скандальную дуэль с Карресом, и теперь очень быстро осознали, что было ее причиной… Меня считают бестолковой распутницей, которая готова лечь в постель с каждым встречным и, даже будучи любовницей короля, может умудриться попасться ему с другим мужчиной. А поскольку ты, по их мнению, простил мне эту явную измену, то в их скудные умишки не поместилось иной мысли, кроме той, что при всем своем слабоумии я, вероятно, чрезвычайно хороша в постели, — с отвращением закончила Иллиандра и, подняв глаза на Плоидиса, раздраженно нахмурилась. — По-твоему, это смешно??..

Плоидис не сдержал усмешки и ласково коснулся ее щеки.

— Разумеется, это смешно, Илли. Я знаю правду. Я люблю тебя. Какая тебе разница, что говорят на улицах?

— Плоидис, но почему люди всегда думают, что могут судить других, не зная ровным счетом ничего об их жизни?.. — в глазах Иллиандры читалась неподдельная обида, и Плоидис мягко улыбнулся.

— Потому что они люди, Илли. Милая, ты ведь столько лет наблюдала, как они судят меня за каждое мое решение. Я понимаю, что оказаться на этом месте самой, вероятно, немного сложнее, но сейчас ты в самом деле говоришь, как трехлетний ребенок.

Иллиандра сжала губы и отвернулась.

— Конечно, тебе все равно. Это ведь не ты окажешься в памяти потомков презренной принцессой-блудницей.

Плоидис рассмеялся и обнял ее за талию.

— Но я с удовольствием окажусь ее счастливым мужем, Илли, — сказал он, склоняя голову и касаясь губами ее подбородка. — Поверь, история не пощадит тебя, даже если ты будешь стараться. Вспомни Берзадилара. Ты можешь понять, что заставило потомков представить его законченным негодяем в своих легендах?..

Иллиандра вздохнула и, обернувшись, прижалась к Плоидису.

— Наверное, ты прав. Но меня все же тревожит то, как эти пошлые сплетни скажутся на твоей репутации.

Он заставил себя улыбнуться.

— Не волнуйся, Илли. В глазах многих это только придает мне пикантности. Они сами никогда не решатся на подобное безумство, но в глубине души питают симпатию к смельчаку, отважившемуся плюнуть на условности и жениться на распутной любовнице, — Плоидис тепло сощурился, встретив ее укоризненный взгляд.

— Но есть и многие другие, которые в самом деле считают тебя безответственным глупцом.

— Я знаю, Илли. И, если хочешь правды — мне все равно, до тех пор, пока я не вижу в этом опасности для нас или нашего трона.

Иллиандра внимательно посмотрела на него.

— Значит, по-твоему, все сводится к этому? К тому лишь, чтобы ты мог спокойно сидеть на своем троне?..

Взгляд Плоидиса неожиданно засквозил прохладой.

— Не совсем так, но это все же немаловажно, Илли, — довольно сухо ответил он, однако девушка не отступилась.

— Немаловажно почему?

— Не будь ханжой, — король чуть сощурился в раздражении. — Что ты хочешь, чтобы я ответил?

— Ничего, — она тотчас смягчилась, почувствовав его неожиданное возбуждение. — Ничего — я лишь хотела напомнить тебе, что власть не должна становиться для нас самоцелью.

Плоидис криво усмехнулся.

— Но власть никогда не самоцель, милая, — процедил он с неожиданной язвительностью, отпуская ее. — Власть это средство для достижения иных целей. И когда речь заходит о нашем с тобой благополучии, я всецело пользуюсь ей и, не сомневайся, буду пользоваться все время. Однако с твоей стороны, Илли, просто лицемерно пенять мне этим. Да, возможно, я не лучший король; я могу совершать ошибки, могу пойти на поводу у чувств; но ты знаешь, что я люблю Лиодас, и слава Богам, еще не забыл, зачем нужен ему. И это, очевидно, все же делает меня не самым худшим из правителей.

Иллиандра смотрела на него, ошеломленная этой неожиданной тирадой. Да разве она когда-нибудь говорила что-то подобное?.. Для нее он всегда был лучшим: идеальным королем, идеальным мужчиной…

— Плоидис, прости, я вовсе не хотела задеть тебя.

— Тогда думай, что говоришь, — он все еще был раздражен, и Иллиандра вдруг подумала, что нащупала в его словах истинную причину этой вспышки.

— Выходит, ты все же считаешь это ошибкой, — тихо, мягко произнесла она.

— Что именно?

— То, что ты пошел на поводу у чувств. То, что позволил себе жениться на мне.

Плоидис вздохнул и посмотрел на нее.

— Я не считаю это ошибкой, Илли. Но я сознаю, что как король я не имел права поступать так. Это в любом случае повлечет за собой определенные последствия, и если все обойдется лишь сплетнями, о которых ты сейчас так переживаешь, то это будет крайне удачным оборотом событий.

Иллиандра внимательно вглядывалась в его глаза.

— Но у тебя есть основания полагать, что все будет серьезнее.

Плоидис сжал губы. Он не хотел тревожить ее тем, что сообщил ему Делтон, но ее внезапные обвинения вывели его из равновесия, и теперь он уже жалел, что разговор вновь коснулся этой темы.

— Я пока не знаю, Илли.

Она мягко сощурилась и коснулась пальцами его щеки.

— Скажи мне.

Он чуть вздохнул, сдаваясь.

— Люди сильно взволнованы. Это не просто сплетни, это глубокое, всеобщее недовольство тем, что я сделал, и я, как и Ронтан, считаю, что за всем этим должна стоять некая объединяющая сила. Кто-то должен направлять их. Возможно, Терлизан.

Иллиандра удивленно подняла брови.

— Подтачивать твой авторитет в народе? Но зачем ему это?

— Зачем ему был тот скандал с поцелуем? — повел плечами Плоидис. — Я не могу знать, Илли. Я знаю лишь, что кто-то стоит за этим, и мы должны выяснить, кто, как можно быстрее.

— Ты прав, — Иллиандра кивнула и тут же продолжила: — Но в то же время даже не зная подробностей, мы уже сейчас можем предпринять ответные шаги.

Плоидис поймал ее решительный взгляд и невольно улыбнулся уголками губ. Стоило ему лишь поставить ее перед действительной проблемой, как уныние тотчас покинуло ее, и Иллиандра, во мгновение обретя свою привычную бодрость духа, теперь была готова бороться: за него, рядом с ним.

— Какие именно? — спросил он, все еще улыбаясь.

Глаза Иллиандры сверкнули.

— У нас ведь тоже есть свои козыри. Я полагаю, одному могучему старцу наконец пора высказать свою позицию на этот счет.