Аркан душ - Ива Лебедева

удобства стребовала для них в первую очередь. И даже продолжала сама вычесывать косматые шкуры, но уже без прежнего практического накала и энтузиазма. Валять валенки здесь не было никакого смысла.

А потом его эльфячество решило напомнить о себе. Он без стука вошел в комнату, когда я кормила ребенка утренней кашей, словно не замечая меня, прошел к окну и устроился в кресле, спиной к ослепительно-солнечному прямоугольнику, с таким видом, словно в комнате больше никого нет. Даже голову откинул на спинку расслабленно и вместе с тем нарочито-надменно, так, чтобы смотреть из-под длинных ресниц сверху вниз, с утомленной снисходительностью.

Классический “эльфус заносчивус вульгарис”. Ага, так я и поверила.

Блин, как же меня напрягает его взгляд… Ладно бы просто и незатейливо хотел поиметь – как герцог. Нет… смотрит как на неизвестный науке образец, ну до того привлекательный, что так бы и разобрал на запчасти, чтобы проверить – а как оно там внутри устроено?

– Собирайся, женщина. Мы едем в город.

Глава

5

Нет, перечить “хозяину” я не собиралась, но удержаться от иронии в голосе не смогла:

– Слушаюсь, господин. Что прикажете собирать?

Эльф резко выпрямился в кресле и прожег меня взглядом, добела сжав тонкими красивыми пальцами подлокотники, но в следующую секунду – клянусь – уголок чувственных пухлых губ дернулся, пряча усмешку, а готовое к прыжку тонкокостное, но жилистое тело расслабилось.

Ну да, у меня как были одни штаны и рубашка, так и остались – это уму непостижимо, чего мне стоило их стирать и сушить так, чтобы не бегать голышом. Если нищему собраться – только подпоясаться, то мне даже этого делать не нужно. А его эльфичество, похоже, только сию секунду обратил внимание на такую мелочь.

Мужчины остаются мужчинами, даже когда у них острые уши и внешность сказочных принцев. Дуб, он и есть дуб.

– Причешись. Умой ребенка, он едет с нами. Надо купить детские вещи, заодно и себе что-то присмотришь. И впредь сообщай мне, когда мой племянник и его варесса в чем-либо нуждаются. Подданные моего дома не имеют права выглядеть оборванцами, – эльф снова откинулся в кресле и явно приготовился наблюдать за сборами.

Отлично, здорово! Мало того что меня обозвали незнакомым словом, этот ушастый хмырь мне еще и выговор сделал за то, что я ему не напомнила: люди не кошки, и шуба на них сама не отрастает.

Я вежливо обозначила легкий поклон, чем снова вызвала мимолетную, тщательно замаскированную усмешку и огонек интереса в глазах мужчины, и принялась за дело. Сказано причесаться – хоть загипнотизируй меня насквозь своими глазищами, у меня морда кирпичом и вся из себя послушность в действиях.

Крокодильчиков мы с собой не взяли – они остались заложниками в эльфийском поместье. Маленький отряд стражников окружил нас плотным кольцом – пришлось устроиться в некоем подобии паланкина – и довольно шустро двинулся в сторону города.

Наверное, в другой обстановке мне было бы очень любопытно посетить иномирный базар. Я даже сейчас, напряженно осматриваясь, замечала не только полезные приметы, но и просто красивые или красочные детали. Ровно до той секунды, когда любопытно вертевший головой Кукушонок вдруг пискнул мне прямо в ухо:

– Кая! Мама, Кая!

Сердце забилось в горле, звуки города почти исчезли, хорошо, что мы по-прежнему сидели в паланкине, иначе я вряд ли устояла бы на ногах – коленки превратились в кисель.

Я медленно, словно через силу, обернулась в ту сторону, куда указывал сын, и… ничего не увидела. Пестрая рыночная толпа, людское мельтешение, крики зазывал, ругань торговок…

Я крепче прижала к себе Кукушонка, уткнулась в его пушистую макушку лицом, изо всех сил сдерживая слезы и до крови закусив губу, чтобы не завыть от острого отчаяния, как волчица, потерявшая своего детёныша. Нельзя, нельзя!

Нельзя пугать сына, нельзя показывать эльфам, что происходит что-то необычное. И как это сделать, если я готова голыми руками расшвырять и охрану, и рыночную толпу, броситься туда, в людскую толчею, захлебываясь от крика?!

– Кукушонок, где? – хриплым шепотом спросила я Никитку, стараясь выровнять дыхание и успокоиться. Если я сейчас начну бестолково метаться, как курица с отрубленной головой, дочери я не помогу.

– Там! – Никитка надул губы и посмотрел на глупую непонятливую мать из-под насупленных пшеничных бровок. – Усла. С зееным какадилом!

– А ты не перепутал, маленький? – я до рези в глазах вглядывалась в мелькание людских фигур и с ужасом понимала, что даже не знаю, как сейчас выглядит Катюшка. Даже если она там… рядом с зеленым крокодилом… какая она теперь?!

–Неть! – маленький упрямец сердито замотал головой. – Кая! Усла с какадилом в цик!

А может, Кукушонок все выдумал? Ну какие еще крокодилы – люди кругом. И эльфы. С другой стороны, сын никогда не был фантазером и терпеть не мог врать.

Катюшка… где же ты, малыш?! Как тебя найти?

Эльфийский эскорт давно миновал ту маленькую площадь на перекрестке двух улочек, Никитка отвлекся и словно бы забыл о сестре, а я все еще пыталась справиться с острой болью и сдержать непрошеные слезы.

Так! Хватит истерить. Я должна еще раз попасть в город, причем желательно без сопровождения. Я обойду каждую лавку, каждый переулок, я всмотрюсь в каждое лицо… но сначала нужно получить хотя бы относительную свободу передвижения. Как это сделать?

Когда мы в тот вечер вернулись в поместье, его эльфичество, всю дорогу делавший вид, что он сам по себе, а нас знать не знает – приблудились в свиту какие-то дворняжки – почему-то не ушел к себе, а пошел за мной в комнату, где поселили Никитоса (ну и меня заодно).

Пока я укладывала прикорнувшего на руках сынулю в постель, изредка косясь на непрошеного “гостя”, гость этот как ни в чем не бывало прошел к тому же самому креслу, где отдыхал с утра, и устроился в нем со все той же небрежной грацией породистого… породистого… все же скорее пса. Что-то было в его утонченной худощавости и шелковистости от лощеной, хищной стремительности афганской борзой. Только уши не висячие…

Я тихо скрипнула про себя зубами, но вида привычно не показала. После пережитого в городе хотелось упасть и сдохнуть. Или прорыдать в подушку всю ночь. Или…

– Тебя что-то напугало в городе? Кто-то что-то тебе сказал? – холодноватый, но мелодичный голос прервал мои безмолвные внутренние метания над детской кроваткой. Что б ты провалился, аспид! Заметил!

– Нет, господин, просто слишком непривычный… мир. Город, люди, все другое, – я старалась отвечать спокойно, но не отрывала при этом глаз от спящего Кукушонка и к эльфу не поворачивалась, пользуясь тем, что малыш заснул, обхватив по давней детской привычке мою руку ладошками и улегшись на нее щекой.

– И только? – черти дери ушастое любопытство… По движению воздуха за