Играя в жизни. Полное издание - Мери Ли

– Хочу, чтобы ты знал, – сказал Гаррет. – Я сделаю все возможное, но твое имя, как и имя твоих детей никогда не останется в истории.

Гаррет перерезал еще одну трубку, и помещение заполонил запах синтетика, такой же Гаррет чувствовал на Секторе Синт.

– Вы будете забыты, – сказал президент корпорации.

Перерезанная трубка давала о себе знать. Взгляд Дельгадо мутнел, Гаррет не стал дожидаться, когда старик умрет, он развернулся и ушел, оставив Дельгадо в одиночестве, со своими мыслями, которые оказались последними в его долгой жизни.

20. Памятный день

Я проснулась с улыбкой на лице. Теплые ладони гладили меня по спине, а губы целовали шею. От этого по рукам моментально побежали сладостные мурашки. Открыв глаза, я тут же перевернулась на спину и увидела Гаррета. Он улыбнулся мне своей фирменной греховной улыбкой и сказал то, чего я совсем не ожидала:

– Одевайся.

Я обхватила его торс ногами и спросила:

– Ты уверен? Мне сейчас проще раздеться, чем одеться.

– Уверен. У нас с тобой сегодня, – Гаррет задумался. – Знаешь, у нас такой день, который мы потом, будучи уже дряхлыми, но охеренными стариками будем вспоминать и думать, как же круто нам было.

Гаррет так смотрел на меня, что я не могла отказать ему в этом воспоминании. Да и не хотела.

– Хорошо, – сказала я и вылезла из кровати.

Я собиралась со скоростью молнии. Мне хватило пятнадцати минут, чтобы помыться, завязать высокий хвост и натянуть на себя спортивный костюм темно–синего цвета. Когда я выскочила из ванной, Гаррет поймал меня за руку и притянул к себе, я врезалась в его торс, но мне было плевать, потому что я уже отвечала на мягкий и сладкий поцелуй. Гаррет отстранился и, улыбнувшись, прошептал:

– Я ждал этого момента целый день.

– Поцелуя? – спросила я, и в груди сжалось сердце. Я не могла привыкнуть к тому, насколько мне было с ним хорошо. Казалось, что я знала его всю жизнь, но с другой стороны он оставался для меня загадочным незнакомцем.

– Не совсем. Хотел почувствовать тебя рядом.

Сначала я нахмурилась, потому что не совсем поняла посыл Гаррета, а потом в груди сжало с утроенной силой. Я поняла его. И от этого стало немного страшно.

– Ты говоришь жуткие вещи.

– Рэйвен, мы живем в жуткое время.

Я улыбнулась.

– А бывает ли оно другим?

– Нет. Я не встречал.

Через десять минут мы выехали из Центра столицы. Я не знала, куда мы направлялись, и не задавала по этому поводу никаких вопросов. Но внимательно слушала Гаррета, он рассказывал мне обо всем, что произошло в течение дня, который уже заканчивался:

– Они все находятся в медицинском блоке Семьи Основателей, именно так переименовали зону номер семнадцать, – сказал Гаррет про корпорацию.

– Всех, кто были в капсулах, закрыли там?

– Да. Но тут я солидарен с Биратом, мы пока их вообще не знаем, да и они в шоке там сидят. Зато под присмотром и с медиками под боком. С ними сейчас Феликс, если что будет не так, он свяжется со мной.

– Уже завтра суд, а Рихан все еще не вернулся из Синта?

Я вообще боялась завтрашнего дня. Казалось, что что–то обязательно пойдет не так. Случится нечто ужасное. А я больше к ужасам не готова. Мне нравилось жить так, как я жила сейчас. У меня все было идеально. Наконец–то за огромный промежуток времени я была свободна в своих действиях и мыслях. Я была не одна.

– Едет. – Гаррет посмотрел на часы. – Будет в Столице через час или около того. Но ему будет не до нас или суда.

– Почему?

– Сегодня умер Дельгадо, тот, кого Рихан восхвалял и почитал.

– Он умер? Как?

Гаррет бросил на меня короткий взгляд и ответил:

– Ему помогли.

– Ты?

– Да. Больше желающих не нашлось.

Мы приехали к самой окраине, тут были какие–то нежилые помещения.

– Что это за место? – спросила я.

– Тут хранится то, что не влезает в квартиры и дома столичных жителей.

Мы вышли из салона автомобиля и отправились вдоль огромных бетонных сооружений, прошли достаточно далеко, свернули направо, потом дважды налево и остановились у охраняемого ангара. Гаррет кивнул охраннику, и тот открыл дверь с помощью панели на стене. Ворота стали подниматься. Мне было немного жутко. Казалось, что сейчас откуда–нибудь да выскочит кочевник. Я не привыкла к жизни без опасности, и она казалась мне совершенно немыслимой.

Гаррет вошел первым, я последовала за ним. В ангаре было темно, эхо наших шагов отражалось от высокого потолка.

– Зачем мы здесь? – спросила я.

– За этим.

Гаррет остановился, и в этот момент в ангаре включилось освещение. Сначала пришлось зажмуриться, а когда глаза привыкли к свету, я увидела множество разных машин. Они все были натерты до блеска, и повернуты елочкой в сторону выхода из ангара. Гаррет стоял перед единственной машиной, накрытой брезентом, она расположилась в центре. Он поднял край и стянул его. У меня отвалилась челюсть. Я даже не смогла пикнуть. Машина была прекрасна.

– Эта та, что… – начала я, но так и не договорила, потому что забыла название этого чуда.

– Да. Это она, и теперь эта красавица принадлежит тебе.

Гаррет кинул ключи, и я их поймала.

– Умеешь водить?

– Да. Но не уверена, что смогу управлять ею.

– Сможешь, – сказал Гаррет и взял меня за руку, повел к водительской дверце, открыл ее и поцеловал меня в щеку. – Я буду рядом.

Я кивнула, а щеки загорели. Казалось, что Гаррет говорил не про момент, в котором мы находились здесь и сейчас. Я села за руль, дверь закрылась, и я улыбнулась. Гаррет сел на пассажирское и пристегнулся. Последовав его примеру, сделала то же самое и завела машину. Она замурлыкала, и мы медленно поехали вон из ангара.

Гаррет оказался прав, этот вечер был из тех, которые я буду вспоминать долгие годы. Мы катались по Столице, заезжали в разные парки, гуляли