Аня Сокол - Первый ученик (СИ)

Ознакомительный фрагмент

— Нет! Нет! Нет! Максим!

Будто он что-то мог изменить.

Конструкция вокруг ее колена шевельнулась, когда она попыталась приподняться, но парень положил руки на плечи, удерживая на месте, и едва заметно кивнул капитану корпуса. Слава богам, тот все понял.

В палату вошли трое, соседка с напуганным лицом, доктор и медсестра, сменившая Гроша у кровати, и также старающаяся удержать мать на месте.

— Как он умер? — спросил Макс, выходя вместе с офицером из палаты.

— Ему перерезали горло, — ответил мужчина.

Парень до боли стиснул зубы, стараясь отогнать картинку того, как из ровного, словно прочерченного по линейке, разреза толчками выходила кровь. Макс оглянулся, матери как раз делали укол, а она продолжала плакать.

— Один из соседей видел около дома молодого человека в черной форме, — мужчина средних лет демонстративно осмотрел рубашку Макса.

— Я всю ночь был здесь.

— Знаю, — капитан, кад-арт которого был спрятан под форменной рубашкой, жестом предложил студенту пройтись по коридору. — Твоя мать уговорила врачей нарушить правила. Но это не значит, что ты не мог выбраться.

— Не значит, — согласился Макс.

— Сестрички на дежурстве заскучали и решили позвать тебя в свою теплую компанию, живой псионник, и все такое, — мужчина позволил себе легкую улыбку. — И было это в аккурат около двух часов ночи.

— Я не был в сестринской.

— Точно, у них руки не поднялись тебя будить. Но этим своим любопытством они сделали тебе алиби.

— А оно мне нужно?

— Этот же сознательный сосед видел, как пару дней назад Грошев старший спустил свою жену с лестницы. И он же вызвал ей скорую, — они остановились у окна. — Рвать волосы от горя ты вроде не собираешься, так что сам скажи, нужно тебе алиби или нет.

Макс отвернулся.

— Когда ты в последний раз виделся с отцом?

— В прошлом году в августе, приезжал на побывку.

— Не начинай врать, — строго предупредил офицер. — Тебя видели у дома вчера в десять утра, через час после прибытия автобуса из Шоромы.

— А вы многое уже успели, — кивнул Грош. Сквозь оконное стекло была видны часть стоянки и серебристый тенвер, стоящий с правого угла здания. — Видели меня? Или человека в черной форме?

— После того визита Грошев был жив и здоров, он даже успел полаяться с соседкой Ехивановой, — сказал капитан. — Не понимаю, зачем тебе это скрывать.

— Не зачем. Только вот незадача, я там не был и не мог быть. Автобус три часа простоял под Листовцом. Я приехал в начале двенадцатого.

Мужчина крякнул.

— Н-да, успел многое, но не все, — он улыбнулся, только глаза остались цепкими, оглядывая каждый сантиметр черной формы.

— Хотите взять в лабораторию? — предложил парень. — Убийство — грязнее не придумаешь, а всю кровь не смоешь.

— Хочу, — не стал отнекиваться офицер.

В подсобке собранная раскладушка и сумка с вещами все еще соседствовали с оцинкованными ведрами и швабрами. Пока Грошев переодевался в клетчатую рубашку и серые джинсы, капитан внимательно осмотрел вещи.

— У тебя есть нож? — задал он вполне ожидаемый вопрос.

— Конечно, — Макс расстегнул боковой карман, вытащил складной нож, выигранный в споре и, положив поверх стопки черной одежды, передал следователю.

— Теперь все?

— Пока да. Город не покидать.

— Это вряд ли, — Макс достал выданную Арчи бумагу. — Через три дня я вернусь в лагерь, а еще через месяц — в Академию.

— Значит, поторопим лабораторию.

— Меня задержат?

— А что, очень хочется? — на этот раз улыбка офицера была искренней. — Алиби плюс добровольное сотрудничество со следствием, еще кое-какие детали, которые я не вправе раскрывать — все это заставляет меня не торопиться с выводами.

Парень нахмурился, раньше отсутствие доказательств никого не смущало, хватало одного его вида. В резких, почти хищных чертах лица, легко было видеть злодея. И ведь видели, да и он обычно оправдывал ожидания публики.

— Капитан, — окликнул уходящего следователя Грош, может, тот и представлялся, но имя парень успел начисто забыть. — Он вернулся?

— Это ты у коллег спроси, — мужчина обернулся. — Не сегодня-завтра специалисты явятся к твоей матери, и ей придется с ними поговорить.

Макс и сам это знал. Но волновало парня совсем другое: чтобы не происходило в лагере, оно последовало за Грошем сюда. Ни о какой случайности не может быть и речи. Девять из десяти, что охота шла именно за ним.

[1] Листовец — город в империи, расположенный по обе стороны реки Листы, в 947 км на юго-восток от Заславля, высота над уровнем моря 160 м, население… (паспорт муниципального образования Троворотского городского округа)

[2] Ладия, Перискор, Виния, Бронер — области, присоединенные к Инатару в период мертвых веков путем завоевания их Тримиром Третьим Инатарским (Правдивая история завоеваний и образование Империи камней. За основу текста издания взят перевод, выполненный известным профессором Д.С.Гроговым, научная деятельность которого начиналась еще в при императоре…)

Урок шестой — Экономика

Серебристый тенвер[1] пересек черту города после полуночи. Макс давно перестал вглядываться в темноту за окном. Как сказал сидящий на переднем сиденье Тилиф, он либо делает дело без вопросов, либо выходит из машины. Водитель, бритый детина с жирной складкой на затылке, издал подхалимское «гы-гы», что надлежало понимать, как смех, и вывернул руль, бросая автомобиль в поворот.

Парень знал, что дело за тридцать пять тысяч ему не понравится. За такую сумму оно и не должно нравиться. Но Шрам был прав: выбора, кроме как гордо хлопнуть дверью, не было. А гордость нынче дешева, чтобы там не воспевали в легендах.

Местность он узнал сразу, не раз бывал здесь на практике. Под ложечкой неприятно засосало. Вороховка. Не город, а кладбище Империи. Гигантский от горизонта до горизонта могильник. Сюда свозили умерших со всей страны, и здесь же предавали земле. Никто не хотел жить рядом с захоронениями, но местные как-то приспособились, и городок постепенно рос и расширялся, правда, не такими темпами, как кладбище.

Машина въехала на территорию Вороховки с юга. Погост не огораживали. Сумасшедшие, решившие поиграть с призраками, сбегают из больниц не так часто и, как правило, долго не живут. Рыжая песчаная грунтовка закончилась. Впереди расстилались холмистые поля памятных знаков, плит, крестов, статуй и даже кое-где склепов. Водитель заглушил мотор и выключил фары. Глаза медленно привыкали к темноте. Никто не кинулся на автомобиль: ни мертвые, ни живые.