Ольга Резниченко - Друзья

— А, ну-ну! Говори! Что опять вытворил???

(шумный вздох)

— Да ладно.

— Ну, говори!

(тяжело сглотнула)

— Вчера явился полностью убитый.

— Убитый?

— Убитый, обкуренный, с потерянной крышей от марихуаны.

Такую чушь нес — мама дорогая, пока его я матом не остудила, так он тогда быстро умотал на кухню — сожрал все мои запасы на эту неделю, а затем, по-хозяйски, без спроса, улегся спать на диване, при этом требуя укрыть, поцеловать и не шуметь.

— А ты?

— Орала, как недорезанная.

Потом вижу, что ему фиолетово — плюнула, решила отдохнуть за компьютером — шнуров нет. Батарея посаженная.

А дальше — уже знаете.

— Гнала бы ты его в три шеи.

— Та… гнала, а он…

— Патриция! Гнала бы его совсем! Без глупого этого перемирия!

Зачем тебе этот мудак? Он и ногтя твоего не стоит.

Два года больного сумасшествия!

— Ой, давайте не будем.

Я уже говорила, хватит с меня,

насиделась в гордом одиночестве…

— Патти!

— Что Патти? Снова реветь ночами и мечтать о прекрасном принце?

— А если забеременеешь?

— Тьфу ты! Сплюньте!

(свесьте килограмм киви!)

И потом, я всё делаю, чтобы этого не случилось…

— АУ!! Девушка, килограмм киви!

— Да иду, иду уже…

Вот и прошел день. День труженика…

Нет, не физически я устаю (хотя, что скрывать: домой попадаю только в состоянии "неадекватного трупа", руки, ноги болят, кости ломит), но больше всего — изнуряюсь морально.

Люди… люди, как вампиры, высасывают из тебя жизнь, отдавая взамен свой негатив.

Черная дыра, а не живое, добродушное, существо.

Редко, когда встретишь улыбку, понимание, поддержку: если не холод, то злость, а не злость — то презрение.

Отчего-то работник рынка не в почете, отчего-то эта работа считается едва ли не "черной".

Тогда почему идете сюда?

Почему обходите стороной магазины, а бежите в "лавку к барыгам"?

Вот, и я "не знаю"…

— Привет, мамуль.

— Привет. Как день прошел?

— Ничего особенного. А у вас там как? Много сегодня больных поступило?

— Ой, да сегодня столько проблем было! Проверка приезжала…

… бла, бла, бла.

И так каждый день, пока не выслушаешь страшную историю про "жизнь больницы", обедать нормально не удастся.

Нет, я не черствая. Нет.

Раньше я всё искреннее выслушивала, воспринимала и сопереживала, а теперь — теперь просто, от всего устала. ОТ ВСЕГО.

Ничем не удивишь. Ничем приятным. Одни лишь беды вокруг — отчего просто, хочется закрыть уши руками, спрятаться от всего мира, и наслаждаться личными фантазиями. А еще лучше — упасть за компьютер и окунуться в мир игры, где жизнь, хоть не на много, но лучше. Пусть и нереальная. Пусть придуманная — но там… там проще…

— Что Ферни?

(уходила же я еще до того, как это "тело" проснулось)

— А, та что — покормила я его — и на работу пошел.

— Спасибо за заботу.

— А я и не слышала, как вчера он пришел. Поздно, наверно, было уже?

(и слава Богу, что не слышала и не видела!)

— Да так… не детское время…

— А ты… шнуры сама нашла? Да? А то, я хотела тебе их вернуть, а…

— Да, нашла. Спасибо за пощаду.

— Я погорячилась.

— Да ничего. Понимаю.

Кстати, Лимона сегодня видела

— Опять к вам в гости? "По три лимончика"?

(язвительно перекривила)

— Да нет, так пробегал.

— Так вы хоть спросите, почему лимоны, и почему только три?

— Спрошу, спрошу, как вспомню об этом…

— А вообще, красивый такой паренек. Правда?

— Мама!

— Что?

— У меня есть Фернандо!

— Ой! Этот…

— Ну, мама! Прошу! Хватит трогать эту дурную тему с парнями!

— Нет бы, вот такого, как этот Лимон, нашла себе. А то…

— Блин.

Ты точно меня доканаешь!

И потом, остыньте, мадам! На нас такие никогда не посмотрят!

— А ты пробовала?

— Я не из тех, что будут гоняться за парнями, и завлекать их к себе.

— Ага. Приклеиться, такой паразит, как твой Ферни, — и будешь довольна, жить-припевать, довольствуясь жалким…

— Мне хватает.

— Глупая ты! Ох, какая глупая! Такая красивая у меня! Такая умная, а…

— Мама! Я — торгаш на рынке, без высшего образования, стервозная…

— А вот не нужно стервить! Ты с ними ласково!

— Мама! Как можно с ними ласково, если все только и думают о себе? Конченные эгоисты!!! Мысли только, как брюхо набить, да еще что… удовлетворить…!

— И что? Так, может, тогда… сразу в монашки?

— Я не умею лицемерить.

— Зря!

А, черт с ним!

— С тобой спорить, проще яду нажраться.

— А ты не спорь, лучше послушай…

— Не хочу!

Я такая, как есть!

И меняться НЕ СОБИРАЮСЬ!!!

И с Ферни я тоже хочу расстаться. А про монашки — это ты правильно сказала. Нужно подумать!

…

Я знала, что последние слова мать взбесят, но зато она перестанет катить бочку на моего "неотесанного". А расставаться я пока не готова. Не хочу. НЕ ХО-ЧУ.

Глава Третья

Странно так жить — жить, не замечая, как бежит время, проплывает… мимо…

Еще вчера, кажись, была суббота, а уже сегодня — четверг. В днях запуталась, а в числах — в числах давно уже не пытаюсь разобраться.

Апрель? Нет? Уже давно вовсю правит май?

Удивительно, а казалось…. только недавно началась весна…

Вот так пробежала очередная неделя — неделя пустоты и одиночества. Даже засыпая в объятиях другого человека, можешь себя чувствовать слишком одиноким. Даже постоянно скандаля, ссорясь, а затем — мирясь, можно быть… в душе, все равно, одной.

Вот так и я… Вот так и мы. Вроде и вместе с Ферни, вроде… да не есть. Ничего нет.

И замуж за такого человека… я отнюдь не хочу.

Так, время коротать. Или, просто, иллюзию облачить хоть в какую-то материальную кожуру…

Веру уронить в человека, пусть и не достойного этого. Пусть и на грамм… не оправдывающего ожидания…

И вновь начался трудодень. И вновь я за пять минут собираюсь и выбегаю на улицу, на рынок — на работу…

— Здравствуй, Эльза.

— Привет, Патти. Как дела?

— Да так что-то. Спать постоянно хочется. Вроде и вчера пораньше легла, а всё равно.

— Пораньше, это — в четыре утра?

(невесело улыбнулась)

— Нет. В десять вечера.

— Оооооо!!!! Ну, ты выдала!