Друг твоего разума - Швепса

Мама закрыла вентиль крана и повернулась к Гермионе.

— Пожалуйста, постарайся понять. Единственное, что я точно знаю, так это то, что долгие годы мы пытались завести ребёнка. И у нас не вышло, — она поджала губы и положила ладонь на плечо Гермионы. — Я бы, конечно, очень хотела иметь такую замечательную дочку, как ты, — засмеялась Джин, стараясь перевести всю неловкую ситуацию в шутку, — но у нас с Этаном нет детей. И слышать такое… Это…

— Я понимаю, — остановила её Гермиона.

Джин кивнула и убрала руку, вновь улыбнувшись. И в этот раз улыбка была теплее, более настоящей, вынуждающей Гермиону ответить такой же, чтобы не расстраивать маму. Как бы больно сейчас ни было.

Нужно сменить тему разговора.

— Вспомнила что-то ещё? — спросила Гермиона, убирая последнюю тарелку в шкаф и закрывая его.

— Кстати, да!

Джин оперлась на кухонную тумбу и откинула голову назад. На её лице расцвела довольная улыбка, а глаза чуть прикрылись, словно перенося её сознание куда-то в прошлое. Так было всегда, когда она начинала делиться воспоминаниями. И Гермиона затаила дыхание в ожидании.

— Вчера мы с Этаном хотели отвезти ковёр из гостиной в химчистку. Там есть масляное пятно. Ты видела?

Глаза Гермионы расширились, и она судорожно вдохнула, чувствуя, что не может спокойно выдохнуть, пока мама не договорит.

— Наверное, где-то лет десять назад я несла масло на кухню, когда Этан ворвался в дом и начал кричать о том, что инвестор согласился помочь нам с открытием своей клиники.

Джин тихонько засмеялась, пока Гермиона в ступоре переводила взгляд с неё на отца. Пыталась понять, что всё это — не чья-то злая шутка.

— Я так перепугалась, что опрокинула флягу. А после мы решили не стирать пятно, а оставить его на память.

Гермиона вздрогнула и схватилась за столешницу, чувствуя, что вот-вот упадёт.

— Мы так радовались вчера, что тут же вытащили ковёр из багажника и постелили обратно. Представляешь?

Фальшивое воспоминание.

Это Гермиона несла масло. Это она испугалась, когда отец хлопнул дверью и закричал на весь дом.

Ещё одна фальшь. С течением времени её становилось всё больше. Словно разум родителей специально вычёркивал Гермиону, закручивал гайки так, чтобы их дочери больше никогда не нашлось в нём места.

— Дорогая, ты в порядке?

Гермиона пошатнулась, переводя опустошённый взгляд на маму.

— Да… да, — прошептала она, проводя рукой по волосам. — Мне, наверное, пора. Я загляну к вам завтра, хорошо?

Она наскоро распрощалась с родителями и, накинув на себя пальто и шарф, выбежала на улицу. Отошла подальше от дома и начала глубоко вдыхать в себя холодный декабрьский воздух. Пульс бил по ушам, а сердце заходилось спазмами, будто прямо сейчас сломает рёбра и вылетит наружу. Упадёт никчёмной безобразной мышцей на промёрзлый асфальт, отобрав у Гермионы последнюю надежду на то, что этот кошмар когда-нибудь закончится. Что в обозримом будущем у неё всё-таки появятся любящие родители.

Заметив тень отца в окне дома, Гермиона сделала ещё несколько рваных вздохов, крепко зажимая вздымающуюся грудь ладонью, и на негнущихся ногах зашагала вперёд. Куда-то к центру пригорода Хэмпстед. Наверное, на ярмарку, как и планировала. Сейчас она не была способна мыслить здраво.

Складывалось ощущение, что с каждым днём ей всё меньше и меньше рады в родном доме. Будто она надоедливая беспризорная оборванка, побирающаяся у их стола и пытающаяся навязать свои фантазии.

В детстве общение с родителями давалось ей так легко. Их вечера проходили весело и беззаботно, а вокруг царила атмосфера тепла и уюта. Теперь же они стали совсем другими людьми.

Чужими.

Неполноценными.

Как и она сама.

Вот только родители даже не осознавали этого. Их заметно раздражали её попытки заговорить о совместном прошлом. И они всё сильнее убеждали себя в том, что у них нет детей. Верили в ту фальшь, что заложила в их разум Гермиона, когда стирала память. А ей не доверяли. Особенно отец.

И Гермиона абсолютно не знала, как исправить то, что она натворила. Ведь с окончания войны прошло уже два с половиной года. Была ли у неё хоть призрачная надежда на успех? И что ей делать, как жить дальше, если ничего не выйдет?..

Ведь уже сейчас все её будни сводились лишь к регулярным визитам к родителям и чтению книг о вмешательствах в разум. Она никак не могла разобраться, почему родители вспомнили обо всей своей прошлой жизни, но так и не могли вернуть память о дочери. Поэтому Гермиона не позволяла другим мыслям даже прокрасться в свой разум, пока не разберётся с этой задачей. Пока не возродит свою жизнь из пепла, в который сама же её и обратила.

Она не помнила, как добралась до центральной площади. Стоило Гермионе оказаться там, как её взор пленили новогодние золотые шары, что украшали высокую ель. Она подошла к колючему дереву вплотную, поднимая голову и всматриваясь в это сверкающее великолепие.

Вот бы и её жизнь сверкала так же. Потому что сейчас Гермионе казалось, что она изо дня в день всё глубже утопала во мраке.

— Мне кажется или украшением этой ели занимался настоящий профессионал? — рядом раздался отдалённо знакомый мужской голос с еле заметной хрипотцой.

— Ага… — пробормотала Гермиона, даже не повернув голову и продолжив разглядывать вершину ели.

Она часто гуляла здесь в полном одиночестве, и оттого её постоянно втягивали в «светские» беседы ни о чём. Сперва ей нравилась такая доброжелательность местных жителей, но, когда фразы начали без устали повторяться, Гермионе стало не по себе. Словно она живёт в каком-то запрограммированном мире, где каждый день нужно обязательно дважды похвалить погоду и задать незнакомцу какой-нибудь вопрос, не забыв добавить «не так ли?» в конце.

Гермиону начали утомлять подобные разговоры. Они высасывали из неё остатки сил и напоминали о том, что в её жизни абсолютно ничего не меняется, что она лишь топчется на месте. И вот уже несколько месяцев она избегала такого общения, отвечая односложно и незаинтересованно.

Пусть лучше её примут за невежу-американку, чем изо дня в день ей придётся рассуждать о солнце, облаках или рождественских украшениях.

— Это какое-то чудо! — воскликнул всё тот же мужчина, продолжая стоять рядом и не желая избавлять Гермиону от своей компании. — Нет, ты только посмотри, как прекрасно золотые шары смотрятся на фоне зелёной ели. Кое-что напоминает, не так ли?

— Угу, — безэмоционально откликнулась Гермиона, думая о своём.

— Прямо как Гриффиндор и Слизерин, да?

— Ага, — на автомате согласилась она, но, как только до её разума дошёл смысл фразы, вздрогнула. — Что?..

Гермиона тут же