Упырёк - Эдвина Лю

— Пишешь, рядовой?

Мармален не писал. Он сидел на корточках и разглядывал грязь на полу, усеянном мелким сором. Судя по следам веника, здесь недавно пытались прибраться, но не слишком усердно. Отпечатки подошв отчётливо выделялись на светло-серой пыли.

— Вот это ваши следы, эна Вендела, это мои. Эти, должно быть, убитого — мелкие, узкие, от босых ног, с длинными когтями — видите, какие борозды на пыли? И тогда что? Тогда остаётся ещё два разных следа.

Он указал на комки грязи и ребристые бороздки в них — от подошв сапог с подкованными носами и пятками. Такие же сапоги носила и Вендела. И у Лассена похожие.

— Это наши следы, — сказала Кэри.

— Неа, — Лассен показал пальцем на комочек грязи, не коснувшись его. — У вас ступни меньше и простые подковки, а у меня подковок нет и два ряда гвоздей. А тут один ряд гвоздей и подковки на носках с тремя выемками. Видите?

Кэри нехотя призналась, что не видит. Но неподалёку она нашла ещё подобный след, и он отпечатался куда лучше. Действительно, с выемками.

Лассен старательно зарисовал все следы. И показал Венделе листок с зарисовками.

— А вот ещё один след, эна Вендела. Возле алтаря много натоптано, да и везде. Вот там печурка — и возле неё много. Этих следов и босых — больше всего тут отпечаталось, видите?

Лассен обвел рукой зал.

Кэри видела эти следы. Досадно: она не обратила внимания на те, которые с подковками. А остальных тут действительно нашлось в избытке.

— Молодец, Лассе, — скупо похвалила Кэри. — Стало быть, их тут побывало трое. И понять бы ещё, кто, чего и от кого хотел.

Лассе поднял пулю, задумчиво повертел в пальцах, аккуратно положил в нагрудный карман мундира. Невпопад заметил:

— Нам бы консультанта по ложе Смерти, помните, раньше в отделе такой был…

— Старый стал, — равнодушно ответила Кэри. — Да и не под силу Светлому разобраться в этой их некромантии. Ну, вроде бы здесь всё. Пойдём к свидетелям.

В притворе, где вовсю гулял весёлый весенний сквозняк и пахло оттаявшей землёй, под присмотром двоих ловцов сидели трое местных — два старика и старушка.

— Выйдем на крыльцо, — попросила Вендела. У неё кружилась голова от спёртого воздуха, отдававшего вяленой рыбой и ещё чем-то неприятным, тяжёлым.

Но снаружи оказалось не лучше. Яростное весеннее солнце, холодный ветер, ледяные блестящие капли, срывающиеся с крыши больно резали Кэри глаза, и она прижала веки пальцами, чтобы дать им небольшую передышку. В храме не было темно, но сейчас у Венделы появилось ощущение, как будто она вышла на свет из погреба.

— Кто такие? — не открывая глаз, спросила она.

— Двое местных, один бродяга, не маги, — доложил рядовой Эрмох, чей жизнерадостный голос ни с чьим другим не спутать.

— Как звать?

Дребезжащие голоса зазвучали разом. Кэри поморщилась. Кажется, нынче вечером её ждёт головная боль. Хуже всего, что больше никто и ничто её не ждёт. Нет, об этом нельзя вспоминать. Никак нельзя.

— По одному говорить, — сухо попросила Кэри.

Старики назвались по очереди, и Вендела, приоткрыв глаза, спросила всех троих:

— Почему в храм боитесь заходить?

— Так умертвие там живёт, — сказала старуха. — Давно уж. Считай, уж лет десять. Пока отец Штаван жив был, ещё как-то справлялся. А потом, видать, съело оно его.

— А почему не докладывали магам? — зло прищурилась Кэри.

— Да писали, давно писали, — махнул рукой старичок. — Ещё тогда, помнишь, Ауха, когда тут Манела жила, шибко грамотная баба! Она и писала. Потом съело её умертвие, и писать некому стало.

— Гм, — Вендела снова прижала пальцы к глазам, поближе к переносице, поморгала, привыкая к яркому свету. — И что?

— А ничего. Приехали, с отцом Штаваном переговорили, не нашли ничегось. И уехали, — скрипнула старушка. — Казали — нету здесь Тёмной магии. А что люди пропадают — ну, вот оно, в лес надо осторожнее ходить. Да и всё такое.

— И почти все отсюдова уехали. А мы вот остались. Ауха, я и ещё четверо. Всех умертвие пожрало. Потом вот этот вот пришел, — старик показал грязноватым пальцем на другого свидетеля. — Бродяга, вот оно.

— А вы что ж сидите? — удивился Лассен. — Ждёте, пока и вас сожрёт, что ли?

— Так некуда нам идти, — улыбнулась старушка. Кэри, отняв пальцы от лица, с удивлением на неё воззрилась. — Тут всё своё, родное. Видишь, вот оно, щадит нас пока. Уберегает. Мы небось для него тоже свои-родные.

— Дайлен, покажи им голову, — Кэри мотнула головой. Слишком резко — от шеи в череп стрельнуло болью.

Рядовой метнулся в храм, вынес за жидкие седые волосы иссохшую голову. Старуха охнула, быстро осенила себя полукругом «закрытого глаза».

— Спящий нас береги, — пролепетали старики.

— Это оно и есть, умертвие, — сказал один из них уверенно. — Вылазило в позатом месяце, собак ело. Я видел!

— Нет, — старая Ауха подошла поближе к Дайлену, подслеповато всмотрелась в тёмное высохшее лицо. — Это отец Штаван. Священник наш, вот-оно. Мы-то думали — помер он. Давно помер. Лет десять назад.

— А как помер? — спросила Кэри. — Видел кто?

«Может, ему десять лет назад голову срубили? — мелькнула у неё мысль. — А кровь не его. Хотя нет, сгнил бы он давным-давно, сгнил, а не высох».

— Он это был, — убеждённо сказал бродяга. — Ходил тут, псей ловил. Он и есть умертвие, ей-ей.

— Быть не может, вот-оно, — сказал старик. — Отец Штаван не мог в умертвию превратиться. Он был человек верный церкови, и сам по себе хороший — одно слово, его благочиние!

— Ну хорошо, — раздражённо перебила их Вендела, сделав себе мысленно заметку — выяснить, что там с этим священником, отцом Штаваном, сделалось. — Кого-то ещё видели в эти дни?

Бродяга радостно закивал.

— Видели-видели, — заговорил он. — Ошивался тут один. Пришёл месяц, может больше, назад, раненый. И шасть в храм! Мы-то думали — от попался, от зашёл! Думали — съест его умертвия. А он ничего, выходил и обратно заходил сколько раз.

— Меч при нём был? — заинтересовалась Вендела. — Или, может, другое оружие?

— Не было ни меча, ни топора, — заторопился бродяга, отчаянно, но однообразно жестикулируя — будто рубя ребром ладони воздух. — Тока пистоля, он из неё в уток стрелял. Тут утки одичалые бродют.

— Попал? — рассеянно спросила Кэри.

— Стрелок он, конечно, хороший. Попааал! Половины утки — как не бывало! — засмеялся бродяга.

— Как выглядел? Вспоминай! — велела Кэри, готовясь увидеть ментальный портрет подозреваемого глазами свидетеля.

Но смогла увидеть лишь силуэт в куртке с рваным воротником и в стоптанных сапогах. На голове