Отблески света - Мария Боталова

этими словами, видимо, чтобы хоть немного успокоиться, она принимается проверять карманы брюк и пересчитывать спрятанные в них шпаргалки. Я лишь качаю головой и отвожу взгляд от Лины, чтобы лишний раз себя не нервировать.

Я все шпаргалки разложила по карманам одежды еще ночью перед тем, как лечь спать.

К аудитории подходим за пару секунд до преподавателя, обгоняя его буквально на несколько шагов. Двери открывают прямо при нас, и мы занимаем в кабинете выгодные места, с которых, кажется, удобней списывать. Впрочем, к началу экзамена явились не многие – все равно больше шестерых за раз в аудиторию не пускают, чем основная часть группы и пользуется, вырывая дополнительное время для сна.

Не то, чтобы мы с Линой уверены в своих силах, но в любом случае хочется поскорей отмучиться. Поэтому входим вместе со смелой шестеркой первопроходцев. В последний раз внимательно оглядываю коридор. Не находя человека, которого жду, я вздыхаю и полностью сосредотачиваюсь на предстоящей задаче, стараясь не обращать внимания на нервную дрожь.

Кто бы мог подумать, что после всего пережитого в начале учебного года, проведенного не в университете, а в другом мире, я буду настолько бояться какого-то экзамена! Но, в конце концов, от этой оценки зависит моя дальнейшая жизнь. Если в Аль’ерхане можно было погибнуть, то от двоек обычно не умирают, а живут, но при этом жестоко мучаются, влача жалкое существование в нищете, потому как без диплома ты никому не нужен.

Предаваясь не особо обнадеживающим мыслям, я дрожащей рукой тянусь к билету. Называю вытянутый номер и, даже не глядя на содержание билета, отправляюсь обратно к своему месту. Лишь за партой позволяю себе прочитать вопросы. «Принцип неопределенности Гейзенберга». Хм... знакомая фамилия, что, несомненно, уже хороший знак.

Для начала я добросовестно пытаюсь что-нибудь вспомнить самостоятельно, уточнение к вопросу даже в этом немного помогает: «Неопределенности координат и проекций импульса при движении электрона сквозь преграду с отверстием». Да, я точно помню веселые иллюстрации, которые срисовывала с доски и в творческом порыве украшала собственными дополнениями, пририсовывая электрону длинные волосы и наивное кукольное личико. Мои воспоминания теряются где-то в спутанных волосах электрона и никак не желаю следовать дальше, в упор отказываясь делиться со мной формулировкой принципа Гейзенберга. Ну что ж…

Со вздохом я незаметно кошу глаза на преподавателя и опускаю руку в карман джинсов за шпаргалкой. Так, в переднем правом у меня должно быть девять штук: восемь по вопросам из билетов (с первого по восьмой) и одна – навигационная, которая как раз нужна в данный момент. Эта особая шпаргалка содержит перечисление всех теоретических вопросов с указанием их номеров в списке, чтобы легко вычислить, в каком кармане и каким по счету мне искать необходимый ответ.

Однако… Еще раз на ощупь пересчитываю число до невозможности туго свернутых листочков, я убеждаюсь, что их всего восемь. Сердце неприятно сжимается в предчувствии чего-то ужасного. Стараясь проделать все незаметно для преподавателя, смотрю на шпаргалки. Среди них нет самой нужной, жизненно-необходимой!

Ощущая, как внутри что-то срывается вниз, я убираю шпаргалки обратно в карман и обреченно гляжу на пустой лист бумаги. Какой толк от шпаргалок, если я не могу ими воспользоваться! Не перебирать же все пятьдесят в надежде отыскать нужный мне вопрос. Так любой, даже самый невнимательный преподаватель заподозрит что-то неладное. Еще раз тяжело вздыхая, я принимаюсь за решение задач.

Часы над классной доской тикают. Время идет, не желая останавливаться ради одной-единственной студентки-неудачницы. Предоставленные нам для подготовки сорок минут подходят к концу, а я успеваю решить всего лишь одну задачу. Над второй и последней продолжаю усиленно корпеть. Осознание почти полного пробела в ответе по теории тяжело давит, наваливаясь со всех сторон и с каждым звучным тиканьем часов угнетая все больше.

Первый смертник отправляется на поклон к преподавателю, вызывая во мне приступ настоящей паники. Рука подрагивает, из-за чего вместо положенной формулы образуется какая-то закорючка, на мгновение сбивающая с толку. Я смотрю на эту непонятную каракулю и пытаюсь найти в ней отдаленное сходство с буквами греческого алфавита, чаще всего используемыми в физике, и уже начинаю склоняться к мысли, что она весьма походит на «пси», а может, даже именно она должна здесь стоять вместо изначально предполагаемой величины.

Вовремя одумываясь, я со злостью перечеркиваю написанный бред и начинаю заново, попутно ругая себя всевозможными словами.

Ну как я могла забыть навигационную шпаргалку?! Да, собирала вещи около трех ночи, да, почти не соображала, засыпая на ходу и путаясь в разбросанных по столу, исписанных мелким почерком бумажках, но как можно было не взять самую важную шпаргалку в моей жизни?!

С чем я пойду отвечать? С решенной задачей и недоделанной половинкой? Да это даже на тройку не потянет! Может, стоило согласиться на предложение Высших? А что? Было бы неплохо. Пообещать в отдаленном будущем (на старости лет, к примеру) взяться за охрану Священного Сосуда с Первозданным Светом в обмен на диплом с отличием. По-моему, вполне справедливая сделка! Хотя нет, я бы заказала еще высокооплачиваемую работу. О чем это я?! Зачем работать, если можно выпросить у Высших нескончаемый запас денег для беззаботного существования до конца своих дней! До старости, то есть, ведь в старости я должна буду отработать в качестве Хранительницы.

Возможно, все это слишком мелко, но зато легко выполнимо для тех, кто когда-то создал Вселенную. Представляя, как смогу высыпаться, заниматься целыми днями только теми вещами, которые мне по душе, я довольно улыбаюсь, но в этот момент Вадим, отвечающий преподавателю по своему билету, поднимается из-за стола и в обнимку с зачеткой спешит к выходу из аудитории.

Дивясь своей глупости, я мысленно ругаюсь и уже собираюсь продолжить решение задачи, как дверь открывается, впуская следующего студента. На моих губах вновь расцветает блаженная улыбка, мало соответствующая гнетущей атмосфере экзамена по физике.

Уверенным шагом он входит в аудиторию и направляется к преподавательскому столу, по пути небрежно закидывая сумку на парту рядом со мной. При этом сумка приземляется аккуратно и почти бесшумно, несмотря на расстояние, которое пролетает.

Я завороженно смотрю на короткие невероятно черные волосы – они как будто не отражают свет. Смотрю на черную футболку, прекрасно подчеркивающую идеальную фигуру. Любуюсь сильными руками, совершенно забывая, где нахожусь. Янтарные глаза, в противовес волосам, блестят неестественно ярко, приковывая к себе взгляд и не позволяя думать ни о чем и ни о ком, кроме их обладателя. Подмигивая мне и слегка улыбаясь, Тэан протягивает руку, без замешки вытягивая