Виктория Крэйн - Выбор

«Приди ко мне!» – Приказ заставил мое эфемерное тело вздрогнуть и поплыть к нему.

Я прижалась к груди моего мужа, греясь в лучах его силы, потом скользнула внутрь, в темноту, что была Его сутью, что призывала меня.

Резкий удар. Ощущение парения. Небытие. Затем я снова стала собой, на полу, ладони Смерти с силой сжали мои ягодицы, и он вошел. Я охнула, инстинктивно подалась от него, но он рванул меня обратно, проникая глубже, до самого конца. И меня затрясло в непереносимом оргазме. Я захлебнулась криком. Слезы текли по моим щекам. Слезы наслаждения. Кровавые слезы.

Он двигался во мне, перемежая удары короткие с резкими, глубокими, пронзающими меня насквозь, от кончиков пальцев ног до самой макушки. Он накрутил на руку мою косу и потянул меня к себе.

«Да-да-да-да», – твердила я мысленно. – «Еще! Резче. Глубже. Бери меня. Ешь меня. Я твоя. Вся твоя. Только твоя.»

Последний удар, принц кончил, затем отпустил меня, и я без сил повалилась ничком на ковер.

– Знаешь, – проговорила я, когда ко мне вернулась способность связывать слова в предложения, – бесконечный оргазм – мечта любой женщины, но это ужасно тяжело физически. А для смертной – смертельно. От слова Смерть, ага.

Я попыталась рассмеяться, но не смогла, закашлявшись.

Муж подхватил меня за подмышки, поднял. Ноги мои подогнулись, и я сползла обратно, к его ногам, обняла его колени и уткнулась в них лицом.

– Ух ты, как меня прихватило. И что же твое высочество со мной сотворил?

Вместо ответа Смерть взял меня на руки и отнес на диван. Через секунду перед моим лицом появился стакан с водой. Я благодарно кивнула и одним глотком выпила все.

Откинувшись на подушки, я смотрела на Смерть, который... Боже, он раздел меня, а сам все еще был в рубашке и джинсах. Я смотрела, как он расстегивал рубашку. Пуговицу за пуговицей, потом медленно снял ее и стянул джинсы. Я судорожно вздохнула. Я обессилела, но мне было мало. Всегда мало!

– Смерть? – Я жалобно взглянула в слепящее серебро глаз принца. – Если я отключусь, верни меня, а то не хочется пропускать даже самое малюсенькое мгновение.

Мы лежали на нашей кровати. Моя голова на покрытой куда-то спешащими татуировками груди Смерти, его руки крепко меня сжимали.

Я приоткрыла губы и лизнула его сосок. Потом повернулась в его объятиях, приподнялась, запустила пальцы в его кудри и взглянула в двуцветные глаза.

– «Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других: голова его – чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон; глаза его – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве; щеки его – цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его – лилии, источают текучую мирру», – проговорила я.

– Любишь ты цитировать Писание, – улыбнулся муж. – Влияние Наставника?

Я нахмурилась. Иеремиил где-то воевал, от него давно не было вестей, а я волновалась.

– Нет. При чем тут он? Если помнишь, я цитировала тебе Откровение еще в ночь нашей встречи.

– Помню.

Рука Смерти легла на мою шею, погладила. Я наклонилась и поцеловала мужа в губы, тут же ощутив, как он возбуждается. Опять. Я не смогла сдержать довольной улыбки.

– А я думал, ты устала, – усмехнулся он, перехватывая инициативу и целуя меня так, что у меня снова потемнело в глазах.

– Я люблю тебя, – сказала я ему прямо в губы, устраиваясь поудобней в его объятиях. – Ты сегодня... Я обожаю, когда ты такой.

– Какой же?

– Голодный!

– Нравится меня кормить?

– Да! Нравится, когда ты меня ешь! – Я потерлась сосками о грудь принца.

– Надо вдеть обратно твои колечки.

– Вот перестану кормить твоего сына, вденешь.

– Ну что за дурацкие предубеждения! Поверь, ему колечки никак не мешают сосать твою грудь, а мне нравится смотреть, как ты его кормишь, а в твоих сосках колечки.

– Развратный ты тип, – фыркнула я.

– Маленькая ханжа!

– Я?

– Ты, ты. Думаешь, я тебя так плохо знаю? Ладно, не дуйся.

Он поцеловал меня в нос, а потом снова притянул к себе.

Боже, как же я любила такие дни, когда муж был дома, со мной. Мы могли часами валяться в постели, заниматься любовью и просто болтать обо всем на свете. Но до чего редки такие мгновения! Я все понимала, но иногда мне становилось ужасно грустно.

– Я просто соскучился. Знаешь, удивительное дело, или это я у тебя набрался человеческого... – Смерть снова улыбнулся. – Скучать по кому-то – это странно и непривычно для меня, но возвращаться и видеть тут тебя, вас – это... приятно.

Я насторожилась. Смерть редко откровенничает. Настолько редко, что я вообще не припоминала, когда еще он говорил подобное.

– Мы не виделись несколько часов, – медленно проговорила я, приподнимаясь на локте.

– Для тебя – да. Для меня – нет.

– Что? – До меня его слова доходили с огромным трудом. – В каком смысле для меня, для тебя? Ты о чем?

– Время, милая, время. Оно по-разному течет в разных мирах. Мы уже говорили с тобой об этом.

Сердце мое замерло и ухнуло вниз.

– Сколько? – Я чувствовала, как мне на глаза наворачиваются слезы. – Сколько ты меня не видел?

Смерть на мгновение задумался, затем взглянул на меня, а из его глазниц на меня смотрела Тьма.

– Несколько месяцев.

Я зажала рукой рот, сдерживая рвущийся наружу всхлип.

– Несколько... месяцев?

– Да. Но почему ты так расстроилась? Я же вернулся. Я всегда возвращаюсь.

– Возвращаешься... – эхом откликнулась я.

– И вы все такие же. Сын даже подрасти не успел. – Смерть смеялся. – А мог бы уже начать говорить.

– Говорить... – снова повторила я за мужем.

Я выскочила из постели и заметалась по комнате.

– Черт! – воскликнула я. – Черт, черт, черт! И сколько раз ты так уезжал, уходил, исчезал? Так надолго? Или... бывало еще дольше?

– Несколько раз. Ты чего занервничала, милая? Ну-ка успокойся!

Смерть поймал меня посреди комнаты и взял за плечи.

– И чем ты там занимался?

– Ну ты же прекрасно знаешь, кто я и чем занимаюсь.

– Ну да, – сникла я. – Знаю, конечно. Только вот ты далеко, а я... Мне и в голову не приходило. Ты... с тобой же могло что-то случиться, а я бы никогда не узнала!

– Да что со мной может случиться? – Смерть взял меня за подбородок и поднял к себе мое залитое слезами лицо. – Ты плачешь? Почему ты плачешь?

– Потому, – всхлипнула я. – Ты там, я тут. Ты далеко. Где-то, а я...

– Твои двенадцать часов я чувствую всегда, не волнуйся, мы связаны с тобой. Во мне часть тебя.

– Да я не про это... Ты не понимаешь...

– Понимаю. Ты волнуешься обо мне, как любая смертная жена о своем смертном муже. Разумом понимаешь, но сердце его не хочет слушать. Со мной ничего не случится.