Мария, королева Нисландии - Полина Ром

с совершенно чужими людьми, и вполне возможна ситуация, когда она просто не будет знать, что ответить на вопрос. Тем более что легенды и баллады о местных героях она почти не знала: с момента попадания прошло всего несколько месяцев, не до того ей было.

* * *

Днем прошла церемония, помпезность которой просто зашкаливала. В роскошном зале из мрамора, зеркал и позолоты, облаченный в алую мантию с горностаевой опушкой, его королевское величество Экберт Девятый Милостивый принимал послов Нисландии.

С позволения королевы принцессам разрешено было посмотреть на это пафосное зрелище с антресольного этажа. Вечером здесь будут играть музыканты, а сейчас пустое помещение с обшарпанными деревянными табуретками оккупировали принцессы и фрейлины.

— Вот, любуйся на своих дикарей, — в голосе Лютеции отчетливо слышалось торжество.

Полюбоваться и в самом деле было на что: нисландцы отличались от обитателей двора, как рабочие лайки — крупные, гордые и мускулистые от вычесанных и стриженых у профессионального грумера болонок. Посла сопровождали четверо крупных мужчин, и все они были блондинами ростом выше среднего.

Никакого шелка и бархата в их одеждах не наблюдалось, зато меховая отделка на кожаных жилетах была чуть ли не богаче королевской. У каждого из мужчин было только по одному перстню на руке. Но даже издалека становилось понятно, что это вовсе не сапфиры или рубины, а нечто совершенно другое: темно-серое или коричневое. Похоже камень являлся не символом богатства, а скорее символом статуса.

«Вполне возможно, что на вставках у них изображен какой-нибудь родовой знак», — подумала Мария.

Даже летом на мужчинах были не бальные туфли, украшенные драгоценными пряжками, а вполне обычные, хоть и начищенные до глянца сапоги. И не на красных каблуках, которые так обожали местные модники, а самые обычные. Рубахи под жилетами не носили следов кружевной отделки и сшиты не из батиста или шелка, а из обычного белого полотна.

Вместо завитых локонов и накладных кудрей нисландцы плотно сплетали волосы в тугие косы. Смотрелось несколько необычно. И именно над этими косами больше всего издевалась Лютеция:

— Были бы они настоящими воинами и кавалерами, не носили бы прически, как у малолетних детей! Уверена, что если подойти к ним поближе, ты, сестрица, непременно почувствуешь запах мокрой псины! — за спинами принцесс захихикала кто-то из фрейлин и тут замолчала от строго покашливания госпожи Мерон.

До самого вечера у Лютеции было прекрасное настроение, и она без конца возвращалась к внешнему виду нисландцев, не уставая сравнивать их с придворными собственного брата:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Взять хоть Готье де Неветта… Говорят, его отцом был как раз нисландец: у него волосы такого же цвета. Но все же он рос в приличном обществе, научился понимать толк и в танцах, и в музыке, а уж в серсо играет и вовсе лучше всех! А этим бедным дикарям уже не помогут никакие учителя хороших манер! Как жаль, что тебе не позволено танцевать, сестрица! Думаю, маман это сделала с целью обезопасить нас. Уверена, что кто-нибудь из этих медведей непременно наступит на ногу своей даме!

Все такие и подобные речи Лютеции Мария очень давно научилась пропускать мимо ушей. Ей самой нисландцы скорее понравились. «Немного странно, что на летней одежде у них меховая отделка. Но в целом, они выглядят гораздо приятнее, чем местные франты с напомаженными усиками. Может быть, мой брак и не будет таким уж ужасным, как предрекает Лютеция?».

Мария вздохнула, понимая, что охотно обошлась бы вовсе без всякого брака. Но, к сожалению, ее собственные мысли никого не волновали.

* * *

Вечером начался бал, и для принцесс поставили два удобных кресла чуть в стороне от королевского трона. Благо, что титул защищал их от необходимости изображать придворные поклоны. Когда послы вошли в зал, и король представил им своих дочерей, девушки просто кивнули и улыбнулись, ощущая на себе вежливые, но весьма заинтересованные взгляды.

Лютеция блистала в новом платье, так идущем к ее голубым глазам. Сегодня ее прическа была значительно более великолепна, чем обычно: накладные локоны шли в три яруса, и на кончиках самых длинных, достающих практически до плеч, она закрепила по золотой заколке в виде розы, почти в точности повторяющей рисунок на платье. Каждый пальчик был унизан кольцами, и тяжелая золотая диадема завершала всю композицию. Принцесса сидела, выставив из-под длинной юбки кончик алой атласной туфельки, и под строгими взглядами фрейлин принимала знаки внимания от придворных.

Бархатное платье Марии выглядело на порядок скромнее и на фоне этого раззолоченного общества казалось даже скучноватом. Отличалось оно и необычной застежкой спереди — на пуговицы. Самые обычные пуговицы, обтянутые тканью. Именно так подсказала сделать некая пожилая дама, присланная королевой.

— Конечно, ваше высочество, мода меняется, но лет десять-двенадцать назад я видела нисландку, и ее платье соединялось именно таким образом, — кланяясь, сообщила мадам Люфен.

Кроме того, в свое ларце никакой диадемы Мария не нашла. А колечек с прочими безделушками навешивать на себя не стала сама: на одной руке перстень с крупным сапфиром, на другой — с голубым аквамарином, несколько жемчужин в прическе и такие же розоватые жемчужины в ушах.

Почему-то ей казалось, что именно на ее наряд посол, который вблизи выглядел гораздо старше, чем утром с антресолей, посматривает с одобрением.

— Я счастлив передать вам, принцесса Мария, и вам, принцесса Лютеция, подарок от нашего владыки.

Перед принцессами возникли две резные деревянные шкатулки, и Лютеция гневно сдвинула брови: ее подарок размером был вполовину меньше.

Глава 16

Королева-мать, которой только что поставили кресло рядом с принцессами, строго взглянула на старшую и кивнула фрейлинам, знаком приказав открыть шкатулки. Украшения, лежавшие там, привлекали взгляд своей необычностью: в ажурные золотые оправы были вставлены черные стеклянисто блестящие камни. Смотрелось настолько необычно, что королева удивленно вскинула брови и спросила:

— Посол Нордвиг, что это за камень?

— Этот камень, ваше королевское величество, рождается в жерле вулкана. Мы называем его обсидиан и считаем, что он дарует крепкое здоровье. Но это не весь подарок. Песцов мой владыка добыл сам, — он сделал знак стоящим за его спиной мужчинам, и один из них с поклоном протянул Лютеции тугой шелковый сверток.

Королева кивнула под умоляющим взглядом Лютеции и позволила развязать атласную ленту. Сверток на глаза у всех развернулся сам, мгновенно увеличившись в объеме и превратившись под вздох фрейлин в белоснежную пушистую горжетку.

— О! Какая прелесть! Маман, можно? Ну, пожалуйста! — умоляюще посмотрела на королеву Лютеция и, дождавшись улыбки и позволения, накинула горжетку на себя.

Мех действительно был великолепен: густой, безупречно белый, с не