Ведьмин костёр: обожжённые любовью - Татьяна Геннадьевна Абалова

снесет. И будет дом «радовать» не рыжекудрая красавица, а беспокойная мать с орущим дитя. Знаю я, как мужчины не любят крики чужих детей. Все-то в них раздражает. Своей крови лишку не позволяют, а тут нагулянный от какого-то рома. Я же правду Ярославу и его брату ни за что не скажу. Да, мы были когда-то равными, а теперь я никто и звать меня никак.

На площади я шарила глазами по толпе, хотела хоть кого-то из своих увидеть и знак дать, но обозные давали представление на другом конце ярмарки, а женщины рома всегда держались рядом с ними. Где толпа, там и деньги водятся.

И по всему выходило, что обо мне может рассказать только кто–то из табора Зорькиного жениха. Но вряд ли они будут трепаться об унижении Гожо направо и налево. А значит, ни единым словом о моем похитителе не обмолвятся.

Плохо. Все складывалось очень плохо. Но еще теплилась надежда, что я выкручусь.

Въехали мы во владение князя Олега с обратной стороны. Не той, что была красна каменной лестницей и колоннами с резным орнаментом, а со дворов. Ярослав спрыгнул с коня первым, потом снял меня.

– Который раз поражаюсь, вроде невеличка, а такая тяжелая.

– Я еще и не так удивить могу, – произнесла я, направляясь к черному крыльцу. Видела, что не сбежать, охрана кругом. Да и не было во мне прежней прыти.

Ярослав шел сзади. Я беспрестанно оглядывалась, чтобы понять, куда идти. Видела, как он снял и сунул шапку слуге, а бархатный кафтан, подбитый мехом, бросил на пол. Его тут же кинулись подбирать. Вел себя так, будто в палатах князя Олега равноправный хозяин. Мне раздеться не предложил. Словно нес брату подарок, который тот развернет и оценит сам.

Олега мы застали в хоромах на втором этаже. Здесь, в отличие от каменных палат, по которым мы прошли – красивых, но холодных, стены были обшиты деревом. Из печи в углу слышалось потрескивание дров. Рядом на корточках сидела пацаненок – ему вменялось следить за огнем. Упрев в тепле, он сонно клевал носом.

Сразу было понятно, что мы попали в клеть, где велись хозяйские дела: писались бумаги, приходили люди для отчета. Вот и сейчас мы застали старшего брата Ярослава за диктовкой письма. Писец с тонкой торчащей бородкой только и успевал обмакивать в чернила перо.

Самого князя Олега я всегда видела издалека. Он гляделся высоким, статным. Сейчас же, в домашнем зипуне со скромной вышивкой по горловине и в мягких сапожках, он немного порастерял стать. Но увидев, что брат пришел не один, спину выпрямил, а плечи расправил. Привык держаться на людях строго, вот и не позволял себе, даже при такой захухре, какой сейчас была я, казаться расслабленным.

Поздоровался с братом крепкими объятиями.

– Это кто же к нам пожаловал? – спросил сочным голосом, оборачиваясь на меня, стоящей по центру клети, точно выставленный на ярмарке товар.

– Та сама рома, что жизнь мне спасла.

– Нашел–таки? – брови Олега взметнулись ввысь.

Я опустила глаза, перестав рассматривать князя. Хоть и был он старший, выглядел куда лучше Ярослава. Более поджарый, лицо гладкое, белое, без мешков под глазами, борода черная, без седины, аккуратно пострижена, взгляд острый, но не пугающий. Умный. Если сравнивать с младшим, сразу заметно, кто из братьев больший любитель хмельного кваса. Я еще на улице почувствовала крепкий запах.

– Нашел, – Ярослав подбоченился. Красовался успехом. – Сам знаешь, как я каждый день устраивал карусель по городу, чтобы найти. Вглядывался в лица. Все постоялые дворы объехал, а вот попалась в мои руки случайно. Ее хотел один чернявый рома за грудки оттаскать, а я не дал.

– За что тебя так, милая? – князь подошел ближе, поднял рукой мой подбородок. И тут нас обоих прошило огнем.

Я видела себя целующей Олега. Живота нет, волосы распущены. И так мне было сладко с ним целоваться, что я не сдержала стон.

– Что? Что ты увидела? – Ярослав понял, отчего мы отшатнулись друг от друга.

– Ничего, – произнесла я и, не удержавшись, облизала губы. Оба брата уставились на мой рот, чем смутили. – Натоплено у вас сильно, пить хочется.

Я стащила с головы пуховый платок. Прятавшиеся под ним пряди разлетелись по плечам.

– Золото, – пораженно произнес Олег, потянувшись к моим волосам. – Чистое золото.

Я, глядя в его темные, точно омуты, глаза, расстегивала одну за другой пуговицы душегрейки. Хотела увидеть, как изменится его взгляд, когда заметит пузо.

Изменился. В глазах засветилась растерянность.

– Ох ты ж! – Ярослав, уставившись на мой живот, что задрал вверх юбки, поскреб пальцами затылок. – Неужто волочайку в дом привел? Ведь точно знаю, нет у нее мужа. А я–то думаю, почему такая тяжелая…

Я вспыхнула. Никогда и никому не позволю называть себя распутницей.

– Вдова я, – я гордо вскинула подбородок.

– Если бы не знал, что из племени рома, решил бы, что вижу перед собой княжну. Столько достоинства в облике! – выдохнул Олег и пошел вокруг меня.

Я тоже выпрямила спину и расправила плечи. Потом, вспомнив, что при этом сильно выпячивается грудь, которая сделалась за полгода чуть ли в два раза больше, немного поумерила пыл. Запахнула душегрейку.

– Все? Нагляделись, что привезли в дом не одну, а сразу двоих? Не пора ли отпустить подобру-поздорову? За такими, как я, с дитем в нутре, строго следит Мокошь. Как бы не выпало вам тяжкое испытание.

– Ничего, мы стерпим, – успокоив меня, Ярослав глянул на брата.

Я заметила в том взгляде удивление и проснувшееся беспокойство. Но не из-за того, что я пригрозила гневом Великой Ткачихи, а из-за поведения старшего брата. Тот жадно рассматривал мое лицо.

– Отдай мне ее, – выдохнул, не отводя от меня глаз. – Отдай. Что хочешь взамен бери, а ее оставь.

– Но как же? – растерялся Ярослав.

Вроде и отдавать не хотелось, но в то же время и ссориться не мог. Старший. Более сильный. Неужели братской дружбе конец, если заерепенится?

Глава 12

Я посмотрела в упор на Ярослава, взвешивая слова, которые собиралась сказать. Понимала, что нельзя упускать случай, но боялась навредить себе еще больше.

– Отдай, – сказала я, одним махом прекращая душевные терзания своего «спасителя». – Я видела, быть нам с ним вместе.

Олег закрыл глаза. Уголки губ чуть