Пляска в степи - Виктория Богачева

— Останешься у нас?

Чеслава дернула уголками губ в намеке на улыбку. Когда она пришла на Ладогу две зимы назад, с князем они уговорились, что пробудет она в тереме да дружине одну зиму, а там поглядят. Потом стало уж не до того: хазарские налеты, жалобы южных княжеств, гнусный замысел княжича Святополка. Там уж не было времени дни считать да о другом договариваться.

Но нынче они вернулись, и, как бывало после всякого успешного похода, на несколько коротких седмиц в княжестве воцарился покой. Тишь да гладь — так говорили старики. И для Чеславы пришла пора определяться.

Воительница покосилась на княгиню в ответ, не став даже спрашивать, откуда та про все прознала.

— Оставайся? — попросила Звенислава и накрыла своей ладонью ладонь Чеславы поверх рукояти меча. — Я слышала, что Ярослав хочет, чтобы ты осталась. Да ты и сама о том узнаешь, как пойдешь с ним говорить.

Княгиня улыбнулась, и на Чеславу словно поглядело ясное солнышко. Как воротился из похода в терем князь да родился княжич, эта теплая, светлая улыбка не сходила с лица Звениславы.

— Так зачем же ты пришла, госпожа? — воительница пожала плечами и снова уткнулась взглядом в свой меч, почувствовав, что на щеках проступил румянец.

Доброта и внимание по-прежнему смущали ее, как и зиму назад.

— Чтобы попросить тебя первой, — Звенислава чуть повернула голову в сторону ворот, привлеченная каким-то шумом, и ветер подхватил ее длинные рясны, тронул подвески из ладожского жемчуга, зазвенел височными кольцами.

Чеслава пожалела, что открыла рот и спросила, потому как ответ княгини привел ее в еще большее смятение.

— Я — кметь, госпожа. Коли ты прикажешь, я подчинюсь.

— Но я тебя прошу, — Звенислава тихо рассмеялась, лукаво поглядывая на Чеславу сквозь длинные нитки своих украшений. — Я знаю, что ты можешь остаться навсегда, коли примешь на тело отметку ладожской дружины…

Воительница повернулась к ней всем телом, не скрывая своего удивления. Тонкие пряди волос, выбившиеся из скудной косицы, упали ей на лоб и щеки.

— Мне князь как-то рассказал, — а теперь уже пришел черед зардеться Звениславе.

Чеслава лишь хмыкнула и покачала головой, отогнав ненужное видение. Отметку ведь нарочно ставили в скрытом одёжей месте, чтобы не каждый ее мог увидать. Она — не для всякого, для князя и дружины только.

— Я о таком прежде не мыслила, — Чеслава перевела взгляд на свои широкие, загрубевшие ладони. Не чета изящным рукам княгини, хоть и она с малых лет ко всякой работе в тереме была приучена.

— Так помысли! — со смехом в голосе велела ей Звенислава. — Помысли и оставайся, довольно уж ты настранствовалась. Али не любо здесь? — она склонила голову на бок, словно птичка, и ее глаза лучились весельем.

Чеслава фыркнула, вновь скрывая смущение. Еще бы ей было здесь не любо… Ее и нынче грела рубаха, сотканная и подаренная княгиней.

— Да и тоскливо мне без тебя будет, — вздохнув, призналась Звенислава. — А коли еще Желан с Рогнедкой уедут…

— А они собираются?

— Ярослав хочет, — она поджала губы, — говорит, на тех землях князь нужен. Хазар-то отогнали. Он прав, вестимо, но мне тоскливо. Еще сотника Будимира с Нежкой в Белоозеро снаряжает…

Звенислава вздохнула и махнула рукой, не договорив. Конечно, она печалилась. С Нежаной они крепко сдружились, пока в тереме взаперти томились, пока пережидали страшную осаду, да после, когда от Святополка убегали.

Да и с гордой княжной Рогнедой примирились… Нынче она и за трапезами со всеми за одним столом сидела, и в горнице с княгиней и княжнами вышивала, и сынка Звенислава не боялась сестрице показывать.

У Чеславы, правда, свои мысли на этот счет имелись, но она помалкивала. Не ей советы раздавать, коли князю любо. Впрочем, ему нынче все было любо.

— А княжну Рогнеду-то как же… не мыслит князь оженить?

Она спросила бы вроде равнодушно, но в ожидании ответа даже дыхание задержала. Крепко ей в память въелись все те разы, что видала она княжну, миловавшуюся с сотником Стемидом. И не шибко Чеслава гордой девке доверяла-то. Сердце у нее покрепче княгининого было закалено, просто так спускать прошлые ошибки Рогнеде она на намеревалась.

— Ой, — Звенислава мотнула головой и даже нахмурилась, отчего сошлись на переносице пушистые брови. — Ее оженишь, как же… Может, и мыслил раньше, но не нынче.

Чеслава поджала рассечённые надвое губы. Велик труд — девку оженить, хоть и строптивую. Уж Ярослав Мстиславич сдюжил бы. Верно, княгиня уговорила оставить сестрицу в покое.

Может, и напрасно!

— Коли уедут они, Любава с нами останется, мала она еще. Да и куда ее отправлять, это раньше за ней бы и Доброгнева Желановна приглядела, и дядька Некрас. Придется невесте в отцовском тереме обождать.

Воительница не смогла сдержать улыбку. Как объявил всем Ярослав Мстиславич, что просватал старшую дочку за князя Желана, так у Любавы нос еще пуще прежнего к солнышку взлетел и больше не опускался. Девчонка еще в поневу даже не вскочила, а поди ж ты, невестой себя величала, хотя от невесты там пока ничего и нет. Как в зимы войдет, еще хлебнут с ней и князь, и княгиня.

— Ну, так что? — Звенислава легонько толкнула воительницу в плечо. — Условились мы с тобой? Не уйдешь никуда из Ладоги?

— Не уйду, госпожа.

— Вот и славно! — та радостно всплеснула руками, хоть и с самого начала ведала, что Чеслава не посмеет да и не захочет ей отказать. — Пойду я, сыночек, поди, уже проснулся.

Подхватив поневу, княгиня ушла в терем, и Чеслава еще долго смотрела ей вслед, даже когда скрылась она в сенях. Может, и впрямь ей просить князя, чтоб дозволил до конца жизни на Ладоге осесть? Права ведь Звенислава Вышатовна, довольно она странствовала да скиталась по чужим теремам. Пора уже и свое что-то обрести. Прорасти корнями…

Чувствуя странное, непривычное смятение на душе ото всех этих дум, Чеслава поднялась с бревна и, размяв затекшие ноги, спрятала меч в ножны. Негоже за оружие браться, коли в голове порядка нет — так ее учили, и еще ни разу она в этих словах не усомнилась.

Князя в тереме не было — справлял тризну по Любше Путятовичу вместе с родней боярина, и Чеслава, особо не зная, чем себя занять, отправилась в городище. Может, к реке спуститься да искупаться? Уж на диво жарким выдался Травень, вода словно парное молоко была, даже за ночь остыть не успевала. Али на торговые ладьи с купцами поглядеть, первые после хазарского похода.

Когда выходила за ворота, невольно встретилась взглядом