Разрушение кокона - Тан Ци

– А, точно! – Чэн Юй наконец вспомнила об изначальной цели. – О чем я там говорила?

Мужчина легонько хлопнул ее веером по плечу.

– Мы с вами остановились на том, что вы девушка. Итак, что же у вас с Хуа Фэйу, – он улыбнулся, – за отношения?

– Мы… Мы с ней… – забормотала княжна.

Как же все это сложно! Генерал уже знает, что она женщина, обмануть его не удастся.

– Я… Я помогаю Сяо-Хуа. Она… Она просила притвориться ее возлюбленным, чтобы вы приревновали…

Молодой господин кивнул.

– Продолжайте.

У Чэн Юй выступил пот на лбу. Она поспешила вступиться за цветочка:

– Но Сяо-Хуа так поступила лишь из-за любви к вам! Только потому, что вы ей нравитесь! – Девушка постаралась выставить свой цветочек в лучшем свете. – Сами видите, наша Сяо-Хуа такая красивая, к тому же вы ей очень нравитесь, по правде, вам стоило бы почаще ее радовать, согласны?

Мелодия флейты маленькой бессмертной девы вдруг стихла. Молодой господин коснулся цветка лотоса рядом с ней, и фигурка заиграла другую мелодию. Он тихо сказал:

– Ей не сравниться с вами.

В этот момент взгляд Чэн Юй был прикован ко вновь заигравшей на флейте костяной фигурке и все ее внимание также безраздельно принадлежало ей, потому она вовсе не расслышала, что сказал мужчина. Когда она опомнилась, то переспросила его:

– Кстати, о чем вы только что говорили?

Но на этот вопрос мужчина ей не ответил, а лишь улыбнулся.

– Вы сказали, что мне стоило бы почаще ее радовать, и я уточнил, как именно это сделать.

– А! – Чэн Юй ни на миг не усомнилась в его словах. Подумав немного, она указала на понравившуюся ей костяную фигурку девы с флейтой и с самым честным видом сказала: – Никто не знает Сяо-Хуа лучше меня. Она обожает безделицы вроде этой. Если хотите ее порадовать, купите ей эту фигурку в подарок, и она будет очень счастлива! – С этими словами, мучимая нечистой совестью, княжна украдкой взглянула на молодого человека.

И наткнулась на его прямой взгляд. Чэн Юй мгновенно отвернулась, уставившись в пол.

Молодой господин поинтересовался:

– Уверены, что очень счастлива будет она, а не вы?

Чэн Юй пробрал мороз, но она все же нашла в себе силы выдавить на грани слышимости:

– Она будет очень счастлива.

– Вот как? – сказал мужчина, рассеянно коснувшись нефритовой флейты, на которой играла костяная бессмертная дева. – А я почему-то подумал, что раз уж вы хороший друг Хуа Фэйу, если я подарю фигурку ей, однажды она подарит ее вам.

Чэн Юй совершенно не поняла, как этот господин узнал о ее радужных надеждах. Ее накрыло волной стыда и уныния. Она опустила голову и потеребила почти пустой кошелек. Через некоторое время она тихо ответила:

– Да. Да, я обманула вас. Это я хочу эту костяную фигурку. Но я… Я обманула без злого умысла! – Девушка подняла голову и украдкой посмотрела на молодого господина, затем опустила взгляд, вновь вцепившись в кошель. – Пусть сейчас у меня нет денег, я быстро их заработаю, правда! Но к тому времени, как я накоплю достаточно, кто поручится, что эту фигурку никто не купит? Поэтому я подумала, что вы могли бы подарить ее Сяо-Хуа, а она потом одолжила бы мне ее ненадолго.

Мужчина какое-то время просто смотрел на нее, затем отвернулся, разбудил хозяина, перебросился с ним парой фраз, и через мгновение лавочник уже вручил ему деревянную шкатулку с завернутой и упрятанной в нее костяной фигуркой.

А молодой господин отдал эту шкатулку Чэн Юй.

Она чуть не запрыгала от радости.

– Я-я-я-я сейчас же отнесу ее Сяо-Хуа, а как она налюбуется, попрошу одолжить ее мне на несколько дней.

Мужчина остановил ее.

– Я дарю ее вам.

Чэн Юй была так потрясена, что шкатулка непременно выпала бы у нее из рук и разбилась о землю, если бы генерал не успел ее подхватить. Оправившись от шока, княжна обняла шкатулку.

– Мне? Почему вы дарите ее мне? Это очень дорогой подарок.

Молодой господин поднял на нее взгляд.

– Не вы ли говорили, что я задолжал вам зонтик?

Чэн Юй, любовно прижимавшая шкатулку к груди, с явным усилием протянула подарок обратно.

– Зонтик не стоит так много! К тому же его купила не я, а Сяо-Хуа. Я… – Девушка замерла, подбирая слова. – Я ничем не заслужила подарок, поэтому не могу принять его от вас.

– Ничем не заслужили, поэтому не можете принять, – медленно повторил мужчина, а затем полюбопытствовал: – Тогда почему его может принять Хуа Фэйу?

Чэн Юй немедленно ответствовала:

– Потому что она может заслужить. Она споет вам песенку.

Молодой господин с улыбкой заметил:

– Вы тоже можете спеть мне песенку.

Княжна продолжала протягивать ему шкатулку. На ее лице была явственно написана досада.

– Но я не умею петь.

Мужчина уперся в шкатулку веером и толкнул ее обратно Чэн Юй.

– Тогда от кого вы бы приняли подарок?

– От старших родственников, – прижав шкатулку к себе, Чэн Юй принялась загибать пальцы, – еще от двоюродных старших братьев и сестер по отцу, от двоюродных старших братьев и сестер по матушке и так далее… Да, от них я могла бы принять подарок.

Мужчина задумался.

– Вы младше меня, так что я вполне могу называться вашим старшим братом. От старших подарок нельзя не принять. Так и сделаем.

Серьезно обдумав его слова, Чэн Юй пришла к неутешительному выводу:

– Но вы не мой брат.

Молодой господин прищурился.

– Тогда с этого дня буду.

– Но…

Господин в белом улыбнулся, но улыбка его вышла прохладной.

– Брат – значит, брат. Вам даром достался такой замечательный брат, а вы еще не рады?

Чэн Юй подумала, что этот мужчина запутал ее и запутался сам. Он не понимал, что проблема состоит вовсе не в том, рада она такому брату или нет. Корень проблемы крылся в несоответствии предложения человеческим законам благопристойности. Нельзя было просто сказать «Я буду твоим братом!» и в самом деле им стать. В их бренном мире даже человек из самой захудалой деревушки, с далеко не блестящим знанием правил приличия понимал: прежде чем признать кого-либо братом, нужно по крайней мере отрезать свинье голову, возложить ее на алтарь, воскурить благовония и поклониться небесам.

Но генерал, похоже, вовсе не намеревался беседовать с ней о тонкостях ритуала.

Он лишь смотрел на нее, и взгляд его становился все тяжелее.

Так что Чэн Юй оставалось только уступить.

– Ладно. Значит, вы будете мне старшим братом.

С этими словами ей пришло на ум, что предки вряд ли бы обрадовались столь