Муж на сдачу, или Попаданка требует развода - Сусанна Ткаченко

Кот мотнул головой, потянулся своей большой лапой к рулевому артефакту и ловко запустил вагон.

— Нет, пусть пока побудет в отключке, — возразил мне. — Надо без свидетелей поговорить, — заявил деловым тоном, проводя когтями по столу.

Я насторожилась.

— Ты кто такой? — уточнила, подозрительно сощурившись.

Что характерно, Мотя виновато отвела взгляд, чутко подёргивая ушами.

— Ну не думали же вы, что ваше появление останется незамеченным, правда? — Кот лениво облизнул лапу и протёр ею свою морду. — У нас, между прочим, высокоорганизованное сообщество, и все дети Мау, прибывшие в кошачий Рай проживать свою лучшую жизнь, наперечёт. Особенно такие своенравные красотки…

Он проникновенно посмотрел на Мотю янтарными глазами, и она… смутилась! Опустила взгляд в пол и нервно дернула хвостом. Кот явно с ней флиртовал!

Я прикусила губу, чтобы спрятать улыбку. А ведь в этом мире и у Матильды может появиться личная жизнь!

— То есть у кошек тоже есть закон, которому они обязаны подчиняться? — уточнила я, наклоняясь вперёд.

— Безусловно. — Кот выпрямился, принимая гордый и надменный вид. — Меня зовут Тамерлан, я тут старожил и Альфа стаи. Так что моя прямая обязанность — ввести вас в курс дела и предупредить об ответственности.

— Мы не собирались переворачивать этот мир с ног на голову, но внимательно слушаем, — сказала я со всей серьёзностью, приложив руку к сердцу.

Потому что кошка моя как будто язык проглотила от смущения и усиленно разглядывала пол скороезда, будто там поселилось семейство мышей.

— Самое главное правило — не лезть к людям в жизнь: не решать их проблемы без особой нужды, не воздействовать на них магией и не пытаться влиять на их политику! — Тамерлан стукнул лапой по столу для убедительности. — Мы сами по себе, а они сами по себе. Можно у них жить, пользоваться их вниманием и заботой, дарить им капельку хорошего настроения и здоровья. Но влиять на них ментально, слышишь, красотка? Повторяю: лазить к ним в голову по своей прихоти нельзя! Ни в коем случае!

Мы с Мотей настороженно переглянулись. В воздухе повисло напряжённое молчание.

— И что будет, если правило нарушить? — спросила она угрюмо, наконец перестав строить из себя скромницу.

— Будет кошачья война, вот что. — Тамерлан прищурился. — Многие из наших выбрали себе человеческие семьи и живут с ними. Если каждый кот или кошка станут продвигать своих людей на вершину их иерархии, нам придётся столкнуться между собой, и тогда одна Мау знает, что из этого получится.

Я задумчиво прикусила губу, мысленно перебирая все наши последние действия — не слишком ли далеко мы уже зашли?

— А что, если мы по незнанию уже правило нарушили? — спросила я тихо, нервно сцепляя пальцы в замок.

— Пока ваши манипуляции никого из нас не затрагивают, мы не придаём им значения. — Кот встал, потягиваясь. — Но вы едете в столицу и собираетесь общаться с сильнейшими из людей. А это уже риск столкновения интересов с другими членами нашего сообщества, так что я был обязан вас предупредить. На этом временно прощаюсь. До скорой встречи, красотка!

Кот неожиданно лизнул Мотю в глаз, заставив её вздрогнуть, легонько стукнул Инеса лапой по лбу и… исчез, оставив после себя лишь лёгкое серебристое сияние.

Управляющий очнулся, удивлённо огляделся, медленно обвёл взглядом вагон, посмотрел в окно, на Мотю, на меня и растерянно пробормотал, потирая лоб:

— Уснул, простите. У нас получилось объехать господина кота?

— Он проснулся и ушёл, — проворчала Мотя обиженно.

Кажется, она немного из-за этого расстроилась.

— Долго нам ещё ехать? — спросила я, отвлекая Инеса от ненужных вопросов.

Он снова глянул в окно и радостно сообщил:

— Подъезжаем, уже городские огни видно. Минут через пятнадцать будем у дома его сиятельства.

Я этого никак не ожидала и потому внезапно разволновалась. Пальцы сами собой потянулись к растрепавшимся за день рыжим локонам — вдруг захотелось поправить причёску и посмотреться в зеркало. Еле сдержалась, чтобы не вскочить и не побежать в туалет — вместо этого подсела к окну, прижалась лбом к прохладному стеклу и всю оставшуюся дорогу рассматривала столицу.

Благодаря видению, которое на меня наслала Мотя, я была готова к её необычности, но всё равно с детским любопытством разглядывала наряды прогуливающихся по тротуару дам: их шляпки с перьями и бантами; чудно повязанные платки и просто причёски; переливающиеся шёлковые платья всевозможной длины и причудливые сумочки. Читала вывески магазинов, сверкающие волшебными огнями, и вздрагивала от стремительно пролетавших мимо досок — необычного столичного транспорта.

Однако вскоре мы свернули в тихий спальный район без прохожих и магазинов — там в аккуратный ряд выстроились внушительные каменные особняки — и остановились у одного из них. Высокие кованые ворота с затейливым узором и фамильным гербом (как у меня под грудью) на массивной дубовой двери говорили о том, что мы на месте.

Инес поспешил выскочить первым, чтобы подать мне руку, и лёгким касанием ладони открыл ворота.

Мы прошли по вымощенной гранитной плиткой дорожке, поднялись на широкое каменное крыльцо, и управляющий трижды ударил по двери молоточком, висевшим рядом с ней. Почти сразу нам открыл высокий худощавый мужчина в строгой красной ливрее с золотой вышивкой. Окинул нас оценивающим взглядом, почти незаметно приподнял бровь, низко поклонился и молча впустил в прохладный холл дома.

— Проходите в кабинет его светлости, госпожа, — любезно пробасил он густым баритоном, — он вас с нетерпением ждёт.

И торжественным жестом указал вглубь дома. Он проводил нас с Мотей до кабинета и, постучав, толкнул тяжёлую дверь. С поклоном пропустил нас внутрь. Герцог поднялся нам навстречу из-за массивного письменного стола, обаятельно улыбнулся, сверкнув ямочкой на щеке, но почти сразу улыбку спрятал и сказал серьёзно, жестом указывая на кожаные кресла:

— Проходите, присаживайтесь. Сейчас в столовую подадут ужин, но я бы хотел сначала сделать вам одно очень выгодное предложение.

Мы с Мотей переглянулись и, пройдя, заняли кресла. Я не знала, что и думать.

— Не томи, — велела герцогу кошка, озвучивая и мои мысли.

Доменик Карада потер подбородок, как будто не решаясь начать, потом выдохнул и выпалил, глядя мне в глаза:

— Я прошу вас на время стать моей женой, Лана.

Я вскочила, будто ужаленная. Что, опять⁈ Ему одной жены мало⁈ В висках застучало, кровь прилила к лицу.

— Прошу прощения, мне,