Демоны добра и зла - Ким Харрисон

сад, вся в коричневых и золотых тонах. — Погоди-ка, — сказала она и бросилась к отверстию в экране, едва не столкнувшись с Дженксом.

— Извини, — сказала маленькая женщина, ее пыльца стала холодно-голубой, а Дженкс завис перед ней, сделав экстравагантный саркастический жест. Взмахнув юбками, Гетти бросилась в сад, и исчезающая пыльца показывала ее путь.

Дженкс появился с запахом холодного дыма и сухих листьев.

— Им понадобится несколько минут, чтобы добраться сюда, — сказал он, и я поставила чистую миску на стойку. — Как по мне, Констанс нравится церковь.

— Серьезно? — Я высыпала муку, затем соду и соль. — Я превратила ее в мышь.

Стеф захихикала, прихлебывая кофе и закидывая широкие бедра на барный стул, стоящий перед книгами.

— И оберегала ее от солнца, — сказала она, придвигая одну из книг поближе. — Удовлетворяла ее кровавые потребности, пока она не освободилась. Ты победила ее, а потом заботилась о ней. Именно так реагируют вампиры, если верить моему курсу «Лучшие методы обращения с вампирами» для первокурсников. Даже неживые.

— Но она старая нежить. Мастер-вампир, — сказала я, идя к холодильнику за молоком.

— Не очень хороший. — Дженкс стоял на краю чаши, положив руки на бедра, чтобы походить на Питера Пэна. — Думаю, она боится возвращаться в Вашингтон. Ты никогда не была жестокой или манипулятором, даже после того, как свергла ее. Финнис был, и именно с ним она окажется, если вернется.

— Наверное…

Дженск заулыбался, когда Гетти влетела с блестящим шарфом. Я узнала в нем пробный образец из ее нового ткацкого станка, и он был потрясающим. Нахмурившись, Дженкс взлетел на крышку холодильника и стал дуться.

Гетти покрутилась, демонстрируя шарф, и каким-то образом закрепила его на шее, не запутавшись в крыльях.

— Я собираюсь подарить его Констанс, — сказала она, ее высокий голос звучал почти слишком быстро, чтобы ее можно было услышать. — Но только если она пообещает, что перестанет устраивать тебе беспорядок.

Я помедлила, мизинец, покрытый тестом, был на полпути ко рту.

— Ты знаешь, где она?

Гетти кивнула, выглядя слишком довольной жизнью, когда Дженкс нахмурился.

— С каких пор? — спросил он.

— С тех пор как нашла ее. — Гетти поиграла бахромой шарфа, чтобы та заиграла на свету. — У нас был разговор. Только вдвоем.

Я слизала тесто с мизинца, решив, что оно идеально.

— Где она?

Гетти ухмыльнулась.

— Не могу тебе сказать. Это часть того, что мы обсуждали.

— Она в саду. Ты все время знала об этом?! — сказал Дженкс, и Гетти подлетела поближе, ее крылья каким-то образом не запутались в его крыльях, когда она приземлилась рядом с ним. — Почему ты мне не сказала?

Гетти поправила рубашку, вздохнув по поводу ее изношенности.

— Это было частью нашей сделки. Я не говорю тебе, где она спит, чтобы ты не смог ее убить, а она не убивает тебя, пока спишь ты. Я думала, это хорошая сделка. Если бы она нарушила ее, я бы проткнула ей сердце.

Раздосадованный, Дженкс отступил назад, недосягаемый для Гетти.

— Все в порядке, — сказала я, готовая на все, лишь бы Констанс остановилась. — Мне не нужно знать, где она, пока я знаю, что она жива — или, скорее, немертва. — Мне было интересно, как она оказалась на глубине шести футов в ту ночь, когда укусила Дойла, и он уронил ее клетку. То, что она была мышью, не отменяло ее вампирских потребностей и недостатков. Где она брала кровь — загадка, которую я не хотела разгадывать. — Ты действительно думаешь, что она перестанет баловаться с моими вещами ради шарфа?

Гетти просияла.

— Нет, но это начнет диалог. — Выражение ее лица стало суровым. — Оставайся здесь, — сказала она Дженксу. — Я серьезно. Я не хочу, чтобы ты следил за мной. Если ты это сделаешь, то найдешь в ящике для носков следы похуже мышиных.

Нахмурившись, Дженкс скрестил руки и привалился к банке с печеньем. По крайней мере, до тех пор, пока Гетти не наклонилась и не поцеловала его в щеку, а затем снова не вылетела из окна.

Я уставилась на него, приоткрыв рот.

— Она…

— Да. — Загар Дженкса потемнел, и он вытер щеку, став похожим на недовольного шестиклассника. — Она делает это в последнее время. Это ничего не значит.

— Это значит, что она счастлива, — сказала я, проверяя сковороду. — Возможно, она никогда не была счастлива. Это хорошо. — Я заколебалась, думая о его жене. — Не так ли?

— Наверное. — Хмурясь, Дженкс ковырял шов на ножнах.

В солнечной кухне воцарилась тишина. Мягкое шипение теста на сковороде было приятным, и я вдыхала аромат корицы и мускатного ореха. Он был опустошен, когда Маталина погибла, защищая сад. Я убедила его продолжать жить, как Дженкс убеждал меня, когда погиб Кистен.

«Почему в моей жизни так много перемен?» удивлялась я меланхолично, посыпая волчьим аконитом тесто для блинов. Но жизнь и была переменами. Смерть — это когда перемены прекращаются.

— Итак… — сказала Стеф, когда молчание стало некомфортным. — Ты просматриваешь свои книги. Это для Дэвида? У тебя много закладок. Это хорошо, да?

Дженкс привалился к банке с печеньем, теребя пальцами подол своей поношенной куртки. Все будет хорошо, Дженкс. Нужно просто подождать.

— Да. Я почти уверена, что проклятие, свалившее Дэвида, — то же самое, что ввело в кому сотрудников Кэсси. Возможно, я смогу определить его по фразе призыва.

— Это хорошие новости, — сказал Дженкс с верхушки холодильника.

— Плохо то, что его нет ни в одной из моих книг, — сказала я. — Ал может знать.

Возможно, это объяснит, почему он сбежал. Не зная точно, я подсунула лопаточку под блинчик и дала ему упасть. Еще не готово.

— Ходин — связующий фактор между двумя проклятиями. Ты случайно не знаешь, работал ли он над чем-нибудь в своей комнате?

— Он точно работал, но я не знаю над чем. Прости. — Стеф вздрогнула. Она едва избежала того, чтобы стать невольный фамильяром демона, и «дружба» Ходина не распространялась на то, чтобы дать ей пройти за запертую дверь. Еще большее разочарование вызывало то, что она знала, что его комната осталась такой же, какой он ее оставил. В ранце, который она якобы наполнила в ночь бегства Ходина, ничего не было. Она была слишком напугана, чтобы положить в него что-нибудь.

— А еще есть то, что находится за дверью номер три, — сказала я. — Кэсси дала мне клок шерсти Уолтера. Если мы найдем его, то, возможно, найдем и его заклинателя. Выбьем из него проклятие. Как только откроется магазин Патриции, я заберу пачку пустых амулетов для поиска.

Стеф сделал глоток кофе.

— Не надейся, что я тебе помогу. Она и мне не