Феечка с сердцем дракона - Софья Дашкевич

— Я. Никогда. Ничего. Не боюсь, — отчеканила уверенно и остановилась возле прачечной. — Ну? Показывай свой секретный лаз!

— А я ведь знаю, зачем мы туда лезем! — Нарт поднес кисточку к подбородку и ухмыльнулся.

Подсвеченное снизу, его лицо напоминало зловещую маску древнего божества.

— Уж точно не болтать!

— Можешь ничего не рассказывать, я сам догадался, — продолжал лазурный, медленно обходя вокруг прачечной и будто что-то разыскивая на голубоватых стенах. — Любовная записка, да?

Я даже про боль в ноге на мгновение забыла: шок оказался сильнее.

— Чего?!

— Ой, да ладно! Все же очевидно. Фабиан-тэй лично летал за тобой, потом ты была у него в гостях… Я учуял, не отпирайся! — Он коснулся кончика носа. — Еще и сбежала через окно! Фабиан-тэй врал про какое-то совещание… А как он смотрел на тебя там, в столовой? Вы шушукались, ты краснела…

— А ты спятил! — резюмировала я. — Хоть слово еще об этом скажешь, и я…

— Могила, Эри! — Нарт округлил глаза и сделал вид, что запирает рот на замок. Правда, через секунду парень заговорил снова: — Ваш маленький секрет останется при мне… Так романтично!

Не стукнула я лазурного только потому, что он мне помогал. Да и потом: если ему охота выдумывать всякую ерунду — на здоровье! Зато про стилет не догадался. Умник.

Нарт подвел меня к большой круглой решетке в стене.

— Сюда, — сообщил он. — Это отверстие для выхода пара. Смотри и учись!

Лазурный опять воспользовался кисточкой, но уже безо всякой магии: просто подцепил решетку кончиком, и она поддалась, как миленькая.

— Давай! — Нарт подставил руки. — Я тебя подсажу.

Я смерила его снисходительным взглядом, а потом ловко оттолкнулась от земли, ухватилась за выступ, подтянулась — и в считанные секунды втиснулась в трубу.

— Вот это да!.. — восторженно выдохнул лазурный. — Профессор Копперброк тебя бы сейчас похвалил!

Про драконью академию вспомнил… Эх, как ножом по сердцу!

Стараясь не думать о грустном, я проползла дальше — и вывалилась в груду тряпок. Одежда, простыни, одеяла… Их было так много, что, думаю, при желании я могла собрать из них копию главной горы Аурвира. Волчий пик — это уж как пить дать. Искать платье в этой гигантской куче, да еще без нормального света… Да, через окно проникали отблески магической кисти, но они позволяли мне разве что собственные руки увидеть. Ну, и еще масштабы бедствия.

— Нарт! — позвала, вернувшись к трубе. — Без тебя никак! Закинь хотя бы кисточку!

— С ума сошла?! У тебя нет дара живописи! Погоди… Я сейчас!

Тут Нарт слегка переоценил свои возможности. Некоторое время с улицы доносились сопение, кряхтение и глухие удары. Лазурный, вероятно, пытался повторить мой трюк, но безуспешно. Его бы профессор Копперброк не похвалил!

Вздохнув, я снова влезла в трубу, выглянула наружу и протянула Нарту руки. Весил парень, мягко говоря, чуть больше пушинки, но затащить его внутрь мне-таки удалось.

Мы дружно рухнули в тряпичные горы, отдышались, и лазурный нарисовал на стене символ бесконечности.

— Так будет дольше светить, — пояснил он, а я приступила к поискам.

Секунды сменялись минутами, минуты — часами. Я почти не сомневалась: с этого момента мне всю оставшуюся жизнь будут сниться чужие подъюбники, панталоны, корсеты, наволочки… Вот бы сюда Шасть! Она бы спалила все лишнее, и мой стилет мигом обрелся бы в кучке пепла. Но саламандру пришлось запереть в тумбочке, предварительно накормив до отвала жгучими перчиками, — сырого мяса пока стащить из столовой не получилось, а наловить жуков было некогда.

Лишь когда небо за окнами окрасилось бледно-желтым, а знак бесконечности Нарта почти погас, я увидела свой злополучный наряд и покосилась на сообщника. Лазурный мирно дремал, примостившись на свернутых одеялах. Осторожно, чтобы не разбудить его, разодрала подкладку, вытащила клинок — и накрепко привязала к бедру.

— Есть! — возвестила торжественно, и Нарт, вздрогнув, проснулся.

— Уже?! — Он растерянно заморгал, а затем увидел за окном свет и ужаснулся. — Не-е-ет… Нет! Так поздно?!

— Да брось, еще только часов пять! Пошли, глядишь, даже поспать до первой лекции успеем!

И я двинулась к трубе, но Нарт Гульдброк оказался прав. Было слишком поздно.

— Клянусь, я не слышала, как она уходила! — послышался с улицы встревоженный голос Солианны.

— Все в порядке, Тагетти, ты можешь быть свободна, — ответил ей Фабиан. — Скорее всего, она где-то здесь. Нала-тэй! Где ключи?..

Мы с Нартом переглянулись.

— Музы… — одними губами прошептал лазурный. — Нас же теперь отчислят!

Ну, меня бы такой исход вполне устроил. Вот только на сей раз Нарт заблуждался. Несчастный понятия не имел, что на уме у Фабиана Магнолли!

Глава 7

Фабиан Магнолли

Стоило бы сразу догадаться: с появлением в академии Эрениды про сон можно забыть.

Фабиан всегда гордился умением себя контролировать. Он распределял время: о работе думал в рабочие часы, а по вечерам освобождал голову от забот. Музицировал, читал, готовил что-нибудь — так, под настроение. А ровно в десять, когда радужный остров укутывало иссиня-черное, мерцающее звездной подкладкой одеяло, ложился в постель и засыпал. Да-да, когда-то он мог себе позволить такую роскошь: наслаждаться тишиной и сновидениями.

Теперь все изменилось. После ужина все валилось из рук, не помогли даже успокоительный ноктюрн и васильковый чай. Фабиан сидел за роялем, а вместо нот перед глазами стояло розовое наваждение. Будто Эри и не сбегала в окно! Расхаживала по гостиной, бесцеремонная, невоспитанная… Полуобнаженная и до одури пахнущая горькой полынью.

Почему Нарт обнял ее?! О чем они шептались в столовой? Лазурному-то Эри не дерзила! Ножами в него не кидалась, не вызывала на поединки, не валяла в пыли… Друзья ли они вообще? Или родители строят на них далеко идущие планы?

Удивительное вырисовывалось совпадение: Эйлин Янброк просит королеву фей зачислить Эри в академию, и аккурат в тот же самый момент король драконов присылает Фабиану письмо. Так, мол, и так, мой племянник изъявил желание обучаться у вас, окажите содействие, рекомендации от ректора Копперброка прилагаю. Сургуч, росчерк пера. Как сговорились, честное слово!

Эти мысли терзали Фабиана добрую половину ночи. И когда он, наконец, смог худо-бедно задремать, разбушевалась гроза. Молнии полыхали, озаряя небо кроваво-красным, ветер распахнул окна, ворвался в комнату, сметая все на своем