Жертвы обряда - Маргарита Боулес

женского холмика и еще ниже, а потом медленно ввел внутрь один палец. Совсем чуть-чуть, и я ахнула, потому что было приятно, и инстинктивно придвинулась, желая ощутить его глубже. Я хотела большего.

Он повторил вопрос.

– Да, мне нравится.

– Мне тоже, – Аир сделал пару нежных движений пальцами, удерживая меня за талию, и неожиданно убрал ладонь.

Я распахнула глаза, понимая, что часто дышу и облизываю губы, а главное – жажду продолжения.

– У нас будет время повторно изучить друг друга и не единожды, но терпеть муки я больше не в силах, – он накрыл меня своим телом, целуя в губы, улыбаясь и переплетая наши руки.

Мы повалились на постель, охваченные вселенским пожаром. Я желала обладать этим мужчиной целиком без остатка.

– Открой глаза, Скай. Хочу видеть твой взгляд.

И я посмотрела в аквамарины и поразилась тому, что видела. Если это не любовь, тогда что?

– Боишься? – провел пальцем по моим приоткрытым губам.

– Нет, – призналась я и лизнула его палец.

Аир на миг смежил веки, после чего аквамарины вспыхнули голубым вулканом. И я загипнотизированно смотрела и не могла насмотреться на любимого. Обхватила его корпус и подалась навстречу, открываясь полностью.

– Моя девочка, только моя.

Любимый резко заполнил собой. Я вскрикнула от пронзившей меня искры, он накрыл мои губы своими и использовал дар исцеления, не позволяя почувствовать боль. Замер, всматриваясь в глаза, погладил щеку, висок и сделал рывок. И еще один. Наши тела соединились, двигаясь в унисон, лишаясь последних преград. Нам было мало, хотелось ближе, больше, сильнее.

Он был мой. Мой. Я всхлипнула, оказавшись на пике удовольствия, разделяя с ним свою любовь, отдавая душу по кусочкам и полностью себя.

Ничего не нужно, кроме него, его ласк, губ, поцелуев, стонов.

Никто не важен.

Никто не нужен.

– Скай? – Аиррэль остановился, озабоченно оглядел меня. – Ты плачешь? Прости, прости! – он попытался отстраниться, но я продолжала обхватывать его торс ногами.

– Не уходи, не бросай меня! Ты мой. Сегодня – мой, – голос дрогнул, слезы катились по лицу, утопая в волосах. – Я хочу тебя. Ты обещал…

Аир совсем растерялся, смотрел на меня в ожидании и изумлении, осторожно смахнул большим пальцем мои слезинки, поцеловал промокшие ресницы.

– Девочка… я твой…

– Я счастлива, – потянулась к его губам, приникла благодарно, вкладывая в поцелуй три слова, которых не могла ему сказать. Не могла, но хотела. Любила до исступления, самозабвения и потери себя.

Не хотела, чтобы заканчивалась ночь, наступало утро и всходило солнце. Зачем мне рассвет?

Боялась солнечного света, не была уверена, что смогу дальше жить без него. Да и не хотелось жить без него.

И мы двигались в ритме древнего, как мир, танца, который танцевали многие народы и цивилизации не только в нашей вселенной, но и за ее пределами, и этот миг – ритуал любви, нежности и страсти, ритуал доверия и признания.

Я не знала, что внутри Аиррэля живет огонь, не понимала, какой он ненасытный и требовательный, какой чуткий и внимательный, но и я была ненасытна, и казалось, что ночь будет бесконечной, и она была… лишь для нас.

Любимый обнимал меня, крепко прижимая к груди, поцеловал в макушку, гладил мои плечи, водил по телу, рисуя неведомые узоры.

– Небесная, ты в порядке?

– Да, – просияла, нежась в объятиях мужчины.

Моей спины коснулась широкая ладонь. Аиррэль пробежался пальцами по позвоночнику, и моя кожа вслед за его движениями покрылась мурашками. Я прильнула к Аиру.

– Мне нравится, как ты покрываешься мурашками, – я не видела его лица, но могла предположить, что он улыбается.

– М-м… – отозвалась, выгибая спину.

– Было больно?

– Наоборот, хорошо.

– Лишь хорошо?

– Нарываешься на похвалу? Вряд ли она тебе нужна, – заскользила пальчиками по его плечам, груди, позволяя себе желанные прикосновения, о которых я мечтала ночами. – Я бы никогда не подумала, что может быть столь… ошеломительно. Волшебно. И всегда так?

– Смотря с кем.

Сердце защемило, напоминания о том, что, как бы сильно я его ни любила, наступит завтра, и Аиррэль останется лишь миражом. Грезой, которая никогда не станет доступной.

Эта любовь казалась невозможной, недостижимой. Незаслуженной. Болезненной и неправильной, но необходимой как кислород. И сейчас он был рядом, позволяя мне эту слабость, а себе… возможность вспомнить прошлое. И я прекрасно понимала, что сегодняшняя ночь для него ничего не значит, а для меня как целый мир.

– О, ты снова о себе! – засмеялась, пытаясь перевести все в шутку. – Ты неисправим.

– Нет, я о тебе! – серьезный тон. – О нас, если точнее.

Звук смеха смолк, я посмотрела на него в задумчивости, не до конца понимая, что он этим хотел сказать, что он на меня так действует, или я – на него? Именно сейчас я ждала искренних слов: важных, нужных, однако он ничего толком и не произнес.

– Надеюсь, Ихиль ничего не узнает, – спохватилась не вовремя, подпортив романтический настрой.

– Небесная, давай договоримся, наши отношения касаются только нас и никого более. Что мы делаем, как и когда – лишь наше дело, – грозный голос с властными нотками, от которого у меня дыбом встали волосы на затылке.

Архангел перекинул меня себе на живот, наши лица находились в миллиметрах друг от друга. Я приподнялась, чтобы лучше рассмотреть его, заглядывая в глаза и любуясь бликами радужек.

– Ты очень красивый.

– Значит, ты полюбила меня за красоту?

– Наверное, в какой-то степени внешность имеет значение, не согласен? Ты тоже изучал меня с первого дня, рассматривал, оценивал. Если бы я была тебе неприятна, стал бы ты спать со мной? Мужчины любят глазами, а женщины… – замерла, подбирая слова, – …могут и косого, и кривого полюбить, главное внимание, харизма, действия, чувства, в конце концов.

– Вот оно как, оказывается? – показалось, что он издевается.

– Знаешь, как говорила моя бабуля?

– Как? – поджал губы, сдерживая усмешку.

– Любовь зла – полюбишь и козла.

– Ха-ха-ха, крайне обстоятельное и подробное описание любовных тяжб.

– Истинная правда! Я увязла в смолистом болоте, потеряла сердце и как ни пыталась выбраться, все сильнее погружалась на дно. Наткнулась на свободолюбивого, вольного и высокомерного! Мой козел хоть и покрыт небесной золотой мишурой, но сущность не меняется. Потому что никак иначе назвать это недоразумение нельзя. Всю нашу ситуацию. Не хочу оскорблять тебя, но вот как я это вижу.

– По-твоему, я – козел?

– О, не переживай! Я – галимая дура. Идеальное сочетание.

– Я согласен быть козлом, если станешь моей козочкой.

– А я не могу.

– Почему?

– У тебя уже есть коза, хотя, скорее, козлище! Ведь у твоей пары не меньше яиц, чем у