Я вернулась, чтобы сжечь его дом - Наталья Викторовна Бутырская

была на приеме Су. Тот же глубокий теплый оттенок гречишного меда. Разве бывают такие пионы? Где он раздобыл этот цветок? Как отыскал?

И ведь уже не отговориться дороговизной подарка. Всего лишь цветок! Но я была уверена — один этот бутон стоил не меньше хрустальной шпильки.

Я холодно посмотрела на Мэймэй:

— Ты докладываешь молодому господину Сюэ обо мне? Рассказываешь, как я смотрю на его дары?

Служанка перепугалась и упала на колени:

— Нет, юная госпожа, я бы никогда…

— Слишком быстро он отказался от книг, а потом от скульптуры и живописи. Почему было всего одно украшение? Кто-то явно донес ему обо мне.

— Это не я. Я же служу здесь почти десять лет. Как я могла…

— Подарки всегда приносила ты. Почему не Лили? Неужели всякий раз ты случайно оказывалась возле ворот, когда появлялся его посланник?

Девушка тихо заплакала.

— Передай госпоже, что я больше не желаю видеть тебя среди моих служанок, но не настаиваю на твоем уходе из поместья. Будешь помогать на кухне или смотреть за скотом — мне безразлично. Обязательно расскажи, почему я так решила. Если вздумаешь скрыть свой проступок, я выгоню тебя из поместья.

— Да, юная госпожа.

— И цветок забери.

Хотя пион отдавать было всё-таки жаль. И жаль, что столь дивное творение навсегда останется оскверненным прикосновением Сюэ Сюэ.

Тем же вечером ко мне заглянула мама, увидела исписанные листы, прочла незнакомые имена, названия, числа.

— Лань-Лань, что это?

— Всего лишь сон, — коротко ответила я и поспешила убрать записи.

Мама удивилась, но переспрашивать не стала, медленно прошлась по комнате, потом села на стул у окна.

— Лань-Лань, что с тобой происходит? Почему ты прогнала бедняжку Мэймэй? Почему отсылаешь подарки господина Сюэ?

Я села напротив мамы, выпрямила спину, привычно сложила руки, словно взрослая замужняя женщина.

— Я не хочу выходить замуж за молодого господина Сюэ. Мне он противен. Если бы я приняла его дары, то согласилась бы на его ухаживания, а это не так. А еще я не хочу держать возле себя служанку, которая рассказывает обо мне посторонним, и неважно, что тому послужило причиной: глупость, болтливость или жадность.

— Но это же Мэймэй! Может, она раз или два проговорилась, но это же та самая Мэймэй, что была подле тебя с детства! Она выросла вместе с тобой.

— Первая вина слуги — на совести слуги, вторая вина — на совести хозяина. Не хочу нести ответственность за ее проступки, не хочу ее наказывать еще строже, поэтому остановлю это прямо сейчас.

— А если Мэймэй… — мама запнулась, покачала головой и заговорила о другом: — Тебе всё равно нужна вторая служанка. Возьмешь кого-то из наших слуг?

И тут у меня появилась мысль, как я могла бы выбраться из поместья.

— Нет, хочу нанять служанку сама.

— Отец не позволит тебе выйти в город.

Тогда я надула губы и всплеснула руками:

— Разве это честно? Вы обещали, что я сама смогу выбрать мужа! А стоило отказаться от первого представленного юноши, как меня заперли дома! Так теперь мне и служанку нельзя самой нанять?

— Я поговорю с отцом, — посомневавшись, сказала мама. — Но, Лань-Лань, твое поведение сильно изменилось. Раньше ты бы не обидела Мэймэй.

— Раньше меня не принуждали к браку с тем, кто мне ненавистен.

Родители прислушаются ко мне. Рано или поздно они поймут, что мой отказ — не прихоть избалованной девчонки. Только бы отец не пообещал мою руку прежде, чем осознает это.

* * *

Мэймэй отправили работать на кухню, и это было нелегко для той, кто привык обслуживать лишь свою госпожу. К тому же люди жестоки и всегда рады посмеяться над чьим-то падением. Лили и Мэймэй привыкли считать себя лучше других, ведь юная госпожа им так доверяет, так заботится о них. Им многое было позволено, и они часто этим пользовались, а теперь Мэймэй расплачивается за свою гордыню.

И Лили попритихла, я слышала от нее лишь «да, юная госпожа» и «слушаюсь, юная госпожа», что меня вполне устраивало.

А я продолжала работать над записями. Иногда кое-что еще всплывало в памяти, но в основном я выстраивала хронологию событий и делила их на государственные, торговые, личные, связанные с Сюэ Сюэ и прочие. Сложность была в том, что о темных делах Сюэ я начала узнавать лишь после смерти родителей, то есть спустя четыре года от нынешнего момента. Я выписала несколько имен, но когда они примкнули к Сюэ? С кого именно мне начать? И как достать их признание, чтобы предъявить отцу? Я же не дознаватель, несколько прочитанных трактатов вроде «Канона выявления истины» или «Десяти ступеней откровения» не помогут мне в этом.

Где-то в глубине души меня подтачивал червячок сомнения. А вдруг мама с папой правы? Вдруг это был всего лишь сон? Страшный, пророческий, но всё же сон. Вдруг всего этого не было и не будет? А Сюэ Сюэ — обычный юноша из семьи высокопоставленного чиновника. Может, злой байгу(1), желая полакомиться моими страхами, наслал сон-обманку, кошмар, в котором воплотил самое ужасное, что только может быть?

Пока я не встретила ни одного человека из сна, с которым прежде не была знакома. Да, с Сюэ Сюэ нас познакомили на приеме Су, но я слышала о нем до перерождения, видела его портреты, которые продавались из-под полы на городских улицах. Да что говорить, мы с Су Цзянь один такой даже купили, после чего и воспылали к нему воображаемой любовью.

Если мне разрешат самой нанять служанку, надо будет заодно проверить правдивость воспоминаний. И я начала перебирать листы с записями в поисках одного имени.

* * *

Мы с Лили поднялись в закрытую повозку и выехали за пределы поместья. Я подняла занавесь на окне и выглянула наружу, чтобы сравнить этот Линьцзин с тем, который остался в моей памяти, но стоило только это сделать, как к окну наклонился Чжоу Чунь, управляющий нашего поместья.

— Куда желает отправиться юная госпожа? Я могу предложить…

— На Рыбный рынок.

— Госпожа Ли? — недоуменно переспросил он.

— Хочу поехать на Рыбный рынок.

— Мне велено сопровождать юную госпожу Ли только для найма прислуги, — неуверенно сказал Чжоу Чунь.

— Там я и найду служанку. Или отец запретил ездить туда?

— Нет, юная госпожа Ли, но…

— Тогда едем на Рыбный рынок!

Отец не смог поехать со мной, мама изначально считала отцовский запрет слишком суровым, поэтому в сопровождающие мне выделили Чжоу Чуня, серьезного и ответственного мужчину, ровесника отца, который следовал за ним еще со времен академии. Я всегда относилась