Рисуя смерть - Татьяна Лаас

парень, лежащий на диване, со свисающей вниз головой, а хвост нагло задран вверх. И единственное пятно краски – его яркая шевелюра. Терри нахмурилась – найдется ли у неё такой карандаш, чтобы передать цвет волос этого парня?

Эшли вновь повторился:

– Терри? – он заметил, что она витает в облаках.

Она улыбнулась в ответ, отмирая и подавляя зудящее в кончиках пальцев желание открыть скетчбук. Иногда желание рисовать было просто непреодолимым – мать смеялась, что это у них у всех в крови. В семье не рисовала только Ба. Но она и не была Уильямс по крови.

– И тебе привет, Эшли. Ортез, если честно, я сама сняла – мешает рисовать.

– А как же рука? – Эшли на миг посерьезнел: – Не болит?

Он искренне переживал за неё – даже неожиданно, он же её почти не знает. С чего бы такое отношение.

– Уже нет. Я... – Она замерла на миг, не скажешь же: “Я вчера нарисовала, что рука уже выздоровела.” Наверное, это лучше держать в тайне. – Нет, не болит.

Эшли легко принял такое объяснение:

– Ясно, пойдем, я тебя провожу, чтобы ты не заблудилась в дебрях нашего муравейника.

Он чуть опередил Терри, выходя из приемной и показывая дорогу. Его походка завораживала – мягкая, элегантная, очень… Кошачья. И почему при виде Эшли только коты и приходят в голову?

– Эшли... – Терри вспомнились его слова про крик три дня подряд. И уши. И привидевшийся хвост. – Если это нетактично, то не отвечай, но... Можно вопрос?

Он поощряюще чуть наклонился к ней, как кот влезая во внутреннее интимное пространство:

– Попробуй. – прозвучало явно с мурчащими нотками.

– А ты кто...? Грег – оборотень, Райли – вампир, Алекс – фейри... А ты?

Эшли её поправил:

– Алекс не просто фейри, он ши. А я... Я Кошачий король.

Терри не сдержала смешок:

– О... Значит, кошачий хвост мне не привиделся?

Эшли легко улыбнулся в ответ:

– Обижаааешь! Я слежу за своим хвостом, ты не могла его рассмотреть. Но да, я кот. Шокирована?

– Да нет... – Скажи ей кто-то пару дней назад, что она легко это воспримет и не будет удивляться существованию королей у котов, или людей-котов, Терри подняла бы того глупца на смех. А сейчас все казалось таким привычным, хотя знать, что скрывается за словами Грега, что он оборотень, очень хотелось. Оборотни бывают всякими. Терри не удержалась от следующего вопроса: – А почему ты тогда орал... Помнишь, ты же говорил… Ведь неплохо же. Гораздо лучше, чем вампир или оборотень.

Эшли фыркнул:

– Это долгая и печальная история, Терри. Просто беспородистых и бесперспективных в плане потомства котов в определенном возрасте ведут к ветеринару на операцию.

Терри нахмурилась:

– На операцию? – Может, Эшли имел в виду что-то про удаление когтей? У неё дома никогда не было животных – Ба была против, да и отец тоже, железно аргументируя это тем, что картины с кошачьей шерстью в масляных красках никто не поймет. А без шерсти животных не существует.

Эшли поджал трагически губы и все же выдал:

– Кастрация, Терри. Теперь ты понимаешь, почему я три дня орал?

– А... О... – Терри почувствовала, как стремительно краснеют её щеки – вот уж о такой операции она точно не думала. – Черт... Прости, Эшли... Я как-то не думала... Ой, а я ведь хотела сама завести кота, только родители запрещали... И как же ты...

Эшли серьезно сказал:

– Мне попался хороший хозяин. Мы с ним договорились после трех искусанных ветеринаров и кучи в хлам разбитых ваз. И не смотри так покаянно, все нормально. – Он улыбнулся. – Пойдем?

Противостоять его улыбке было просто невозможно – слишком солнечным был Эшли. Губы Терри сами расплылись в улыбке в ответ:

– Пойдем.

– На чем мы там остановились, опуская подробности моей жизни? А… На оборотнях. Грег – волк, ты с ним поосторожнее. Волки они сложные в плане уклада. Ты знаешь, что они отнюдь не патриархи, несмотря на дикие нелепицы, крутящиеся вокруг них? У волков матриархат. Как скажет волчица, так и будет. А есть еще и лисы-оборотни. Эти тоже однолюбы и тоже под пятой у лисиц. Так… Кого я еще не назвал…?

Эшли оказался не только незаменимым источником информации, но и весьма смышленым котом – стоило Терри по пути в больничное крыло бросить косой взгляд на кофемат, как кот замер, расплываясь в улыбке:

– Уважаешь?

– Что? – Не поняла Терри, поднимая глаза на Эшли.

Он кивнул головой сторону автомата:

– Кофе уважаешь? Наши нос воротят. Как же, аристократы в энном поколении, только чай, только традиции...

– Если честно, я кофе очень люблю, а что?

Он пошел в сторону кофемата, бормоча себе под нос:

– Времени куча, заодно пусть валькирия твоя отдохнет...

Эшли достал из кармана портмоне и стал копаться в купюрах, попутно выясняя:

– Тебе какой брать?

Терри старательно напомнила:

– Эм... Эшли, я вроде как на лечении нахожусь... Медсестра явно будет против... – Не то, что бы Терри придерживалась современных традиций, Ба наоборот, безуспешно приучала её к старым правилам этикета, но правила платить за себя, даже в мелочах, чтобы потом не припомнили или не поймали, она придерживалась строго. А денег у неё сейчас нет.

Эшли расплылся в совершенно обаятельной и плутовской улыбке:

– Да небеса с этой медсестрой – переживет. Не волнуйся так. А кофе... Это тебе в благодарность за Алекса. От всей моей кошечьей души и от всех моих коллег, которые поражены твоим поступком донельзя. Примешь нашу бесконечную благодарность в виде чашечки ароматного капучино?

Терри замотала от неожиданности головой – то, что Алекса так любят в коллективе, было для неё неожиданностью, её-то Алекс пугал по совершенно непонятной причине. Не из-за ревности же к Грегу она его невзлюбила. Черт, вот зря вспомнила Грега… Надо же было так его влюбить в себя.

Эшли же скормил пару купюр в автомат и сейчас колдовал над кнопками, попутно рассказывая:

– Ещё, Терри... Я тебе очень признателен за Алекса – надеюсь, это щелчок по носу спесивых ши чему-то научит... Так что... Отныне и навек ты и твои потомки в любой момент могут обратиться за помощью к Кошачьему королю. Достаточно только шепнуть первой попавшейся кошке или коту: “Весть для Кошачьего короля!” – и мне тут же