Невероятные приключения Конана-варвара - Андрей Арсланович Мансуров

обретавшимся возле его чресел, — Но то, что ты — воистину неотразима — неоспоримо!

— Лицемер! — но по тому, как мило она покраснела, Конан видел, что его простой и безыскусный комплимент ей приятен, — Ты наверняка за свою жизнь видел женщин и покрасивей! И ты любил их!

Конан поспешил применить единственный надёжный способ разуверить девушку в этом!

Далеко за полдень они всё же надумали вылезти из постели — чтоб поесть.

На кухне нашлось много чего. А в погребе, обнаружившимся прямо под ней, висели на крюках и колбасы, и копчёные окорока, и буженина, и прочие мясные деликатесы. Айлита предпочла несколько кусков козьего сыра, тогда как Конан налегал на то, от чего почти отвык, и чего ему так не хватало: на хлеб и окорок. Запивали пивом: бочонок имелся тут же, на козлах в кухне. Вид мёртвых синих поваров и их помощников, валявшихся по всем углам, пищеварению и аппетиту варвара не мешал.

— Конан. Не за завтраком, конечно, такое говорить… Но как нам быть с трупами? Они же скоро начнут… Того!

— А, вонять? Так они и сейчас воняют! А начнут вонять сильнее — да и Мардук с ними! Что нам — до чужих трупов?! В чужом замке? — он пожал плечами, — Пусть об их «уборке» думают наследники Карла Второго, когда надумают вновь вернуться сюда! Или… Уж не собираешься ли ты жить здесь? И править?

— Ну а почему бы и нет?! — она дёрнула точёным плечиком, вновь прикрытым только маленькой блузочкой, оставлявшей видимым приятный животик, — В конце-концов — мы с тобой чародея убили, значит, мы и имеем право наследовать ему! А вовсе не какие-то там «наследники»! К тому же изгнанные!

Конан, сидевший до этого на массивной почерневшей скамье у разделочного стола, отложил кружку и недоеденный кусок буженины. Посмотрел на Айлиту внимательно. Она, сидя напротив, взгляд выдержала. Конан пожал плечами:

— Если тебе этого хочется — ради Мирты! Оставайся, правь! (Не знаю только — кем!) Но мне такая участь совсем не светит!

— Что?! Ты не хочешь быть — королём?! Сидеть на троне, вкусно жрать и пить, и ни …рена не делать?! А только распоряжаться своими слугами и вассалами?!

— Вот именно! Не хочу я пока сидеть на троне, и «ни …рена не делать»! А хочу как раз — делать! Воевать, биться, искать сокровища и приключения! Обворовывать подвалы с мошной разных купцов и падишахов! А, может, я и в пираты подамся когда-нибудь! Мне только двадцать шесть! Я ещё молод и полон сил! И надежд.

— И на что же это? На то, что в каком-нибудь из этих дурацких сражений тебя могут наконец пристукнуть, как идиота? Или — ты хочешь сдохнуть в какой-нибудь ловушке в подвалах очередного обворовываемого тобой купчишки?!

— Нет. Такого не случится никогда. — Конан понимал, конечно, что может быть и не прав, но он всё же верил в себя. В своё предназначение. Рано или поздно он станет королём! Но только — не таким вот способом! И не так рано!

— С чего бы это ты так уверен в своей неуязвимости?

— С того, что меня хранит мой великий северный покровитель! Кром!

По Айлите было видно, что она много чего может сказать и про жизненную философию Конана, и про его «великого» покровителя. Но ведь она — женщина. Конан буквально видел, как вращаются под красивыми волосами маленькие шестерёнки в голове его прелестной любовницы: нельзя спасшего её варвара — оскорблять! А смеяться над его «покровителем» — вообще кощунство! Так что она промолчала, закусив губу. Нахмуренные брови поспешила вернуть в нормальное положение. Хмыкнула. И глотнула ещё пива из кружки. Отёрла со рта пену, перевела взор на кружку:

— Вот ведь сволочь. За все сорок пять лет, пока содержал меня здесь, ни глотка пива так и не дал. Даром что — «будущий Властитель Ойкумены и её окрестностей»!

— Да, я тоже заметил странности, если назвать их столь слабым словом, в его поведении. И жизненных идеалах. А уж про планы — да что там говорить!

— В твоих жизненных идеалах я тоже вижу много чего странного. Ну, для меня. Например, взять хотя бы те же сокровища.

— А что там — с сокровищами? С чего бы это мне теперь нельзя было их забрать?

— А с того, мой милый спаситель, что они спрятаны! Причём — капитально! И если б ты не спас одну маленькую, но очень хитрую и наблюдательную женщину — шишь бы ты когда-нибудь нашёл их! Даже если б посвятил поискам полжизни! Да и зная — всё равно придётся повозиться, чтоб достать их.

— Не волнуйся, любимая! — Конан, у которого вспыхнули глаза при упоминании о сокровищах, сразу забыл про свои сомнения, — Ты только скажи — где они! А уж достать — моя забота!

— Отлично. Я готова. Ты закончил трапезу?

— Да!

— Тогда — пошли!

Спуститься пришлось в тот подвал, где на Конана накинулся огнедышащий дракон. Айлита уверенно прошла в дальний конец коридора — к торцу напротив «логова».

Довольно долго там что-то тыкала и нажимала в камнях. Затем грязно выругалась. Конан, стоявший чуть позади и не без интереса наблюдавший за действиями женщины, тактично промолчал. Хотя забористые словечки были бы уместны, скорее, в устах какой-нибудь базарной торговки, а не принцессы.

— Конан! — она раздражённо фыркнула, — Теперь, когда он мёртв, ничего из его ловушек и механизмов не действует! Тебе придётся поработать. Кувалдой.

— Ну, если дело только в этом — можешь не сомневаться! Лучший на ближайшие тысячу миль кувалдомахальщик к твоим услугам! А где хранится кувалда, я знаю.

Когда Айлита показала, куда конкретно нужно бить, Конан, поплевав на ладони, приступил. Однако едва пара-тройка сильных ударов пришлась по фальшивой, как теперь варвар видел, кладке, вся она завалилась внутрь открывшегося чёрного проёма. И осталось только убрать с дороги осыпавшиеся и наружу камни, и переступить через порог.

Но Конан не спешил это делать. Поскольку привык к ловушкам и «сюрпризам». И сейчас вместо того, чтоб вглядываться в темноту, перевёл взор на свою спутницу:

— А как ты узнала про эту потайную комнату?

Женщина, явно удивлённая его вопросом, чуть заметно вздрогнула. Затем, кусая губы, всё же ответила:

— Однажды, когда я особенно сильно сопротивлялась, и разозлила его не на шутку, пнув его прямо в… Ну, особенно удачно, он замуровал меня здесь. Связанную. И заковав мою голову в обруч на стене. И мне на голову каждую секунду капала вода! Он сказал, что это — кхатайская изощрённая пытка. Смертельная. — Конан невольно