В объятьях льда - Налини Сингх

склепа, расположенного под плитами залитого светом молебного зала, его с тем же успехом можно было принять за полночь.

— Как думаешь, почему людям важно хоронить своих умерших? — донеслось из тёмного угла. — Веры оставляют своих мертвецов, и те превращаются в прах.

У Джада не было ни времени, ни желания вести философские беседы. Он хотел вернуться в стаю и узнать, всё ли в порядке с Бренной. Разговор с Фейт, казалось, помог, но если Бренне опять снились кошмары, ей могло стать туго. И Джад единственный, кому она доверяла настолько, чтобы обратиться за… поддержкой.

— Существуют другие лаборатории? — без экивоков спросил он, отдавая себе отчёт, что острая необходимость увидеть Бренну — пусть ничтожно малая, но брешь в Безмолвии, первый шажок по пути искушения. Он не тронет её, успокаивал Джад себя, просто удостоверится, что она жива и здорова.

— Ну, конечно. Но та, что ты уничтожил сегодня утром, была основной.

— Уверен? Если за разработки отвечает Минг, не стоит ли поискать в Европе?

— Совет бы, конечно, предпочёл такой вариант, но у них проблема с ведущим разработчиком: Ашайя Элайн отказалась переезжать.

— Должно быть, что-то серьёзное, если Совет не наплевал на её возражения. — Никто не смел идти поперёк решений Совета без железных оснований или припрятанного в рукаве туза.

— Я работаю над этим. Ашайя — тёмная лошадка, вся информация о ней засекречена.

— Известно, какая у неё специализация?

— М-Пси, коэффициент 9.9.

— Редко встречается. — Большинство Пси со столь высоким уровнем способностей стремились преодолеть последний рубеж в одну десятую пункта, чтобы получить статус кардинала. Джад же всегда расценивал свои 9.9 в телекинезе как преимущество. В сочетании со способностями к телепатии уровня 9.4 это делало его гораздо опаснее прочих кардиналов. Кроме того, в его глазах не сияли звёзды, выдавая силу. А если очень постараться, Джад даже мог казаться безобидным. — Насколько велик урон? — Конечно, прошло всего несколько часов, но информация в Сети распространялась быстро.

— По слухам, прототип уничтожен. Если это правда, им потребуется как минимум шесть месяцев, чтобы воссоздать его. Однако если мы выведем Элайн из игры, то отбросим разработки назад на годы. Она — мозг всего проекта.

Джаду уже приходилось убивать раньше. Он всегда выполнял свою работу профессионально: смерть ни одной из его жертв не квалифицировалась как умышленное убийство, и уж тем более ни одна ниточка не вела к отряду Стрел.

— Мне потребуется больше информации, прежде чем я приму такое решение. — Когда речь шла об этой грани дара, Джад больше никому не доверял.

— Я в любом случае хотел повременить. Вполне возможно, нам понадобятся знания Ашайи. — Пауза.

Стремление Джада вернуться в стаю подталкивало его закончить разговор на этом и уйти.

— Зачем?

— Ходят слухи, что Элайн может не полностью придерживаться Протокола.

Однако это не противоречило тому, что учёная отвечала за разработку имплантата — у Совета имелись свои способы обеспечить необходимое сотрудничество.

— Каковы шансы привлечь её на нашу сторону?

— Стремятся к нулю. Она работает в структурах Совета с семнадцати лет. Вся её семья — это четырёхлетний сын. Кинан Элайн проживает отдельно от неё в квартире в Сан-Диего.

— С отцом? — Пси рожали детей согласно репродуктивным контрактам. Кто в дальнейшем будет нести ответственность за ребёнка, зависело от прописанных в контракте условий.

— Нет. Ребёнок находится под протекторатом Совета. Живёт в том же здании, что и семейная группа Рика-Смайт.

— Удобно.

— Я тоже так подумал. Попытаюсь разузнать больше.

Джад направился к выходу.

— Найдёшь что-нибудь, вышли мне информацию.

***

В тоннелях Сноу-Данс было относительно спокойно, однако Джад практически сразу наткнулся на Индиго. В её глазах открыто читалась настороженность.

— Где ты был в ночь, когда погиб Тим?

Подобного вопроса Джад не ожидал. Складывающиеся в последнее время обстоятельства позволили ему полагать, что лейтенант Сноу-Данс ему доверяет. Похоже, он ошибался.

— В своей комнате. Один. И нет, никто не может подтвердить моё алиби. Как жаль, что у вас нет Пси правосудия, способных меня просканировать.

— О, ради всего святого, заканчивай этот цирк, — сверкнула глазами Индиго. — Как же меня достали мужики со своим гонором! Ты же знаешь, я должна была спросить. — В следующую минуту Джад остался в коридоре один.

Не до конца понимая, что только что произошло, он направился в расположение солдат. По крайней мере, план был такой. Однако на полпути Джад осознал, что вместо этого идёт к квартире Бренны и что необходимость увидеть её не такое уж ничтожное нарушение его установок.

Джад затормозил. Нельзя сейчас приближаться к Бренне — он на грани срыва. Пришлось заставить себя вернуться на первоначальный курс. Но не прошло и пяти минут, как он вернулся в свою комнату, в дверь постучали. Джад знал, кто там. И всё же пошёл открывать.

Бренна влетела мимо него в комнату, «руки в боки». Вокруг глаз залегли глубокие тени, в уголках губ — складки.

— У тебя снова были кошмары. — Джад захлопнул дверь, хотя в его мозгу там и тут вспыхивали предупреждающие сигналы.

Бренна выдохнула сквозь стиснутые зубы.

— Где ты был? — выдавила она вместо того, чтобы подтвердить его догадку.

Джад не привык, что о нём кто-то беспокоился. Мысль, что Бренна ждала его возвращения, запустила защитную реакцию Безмолвия. Сложив руки на груди, Джад облокотился на дверь.

— Не твоё дело.

— Не моё… — Бренна сжала кулаки. — Неужели нельзя не выключать телефон?

Работал Джад в полной тишине — в лаборатории была установлена навороченная охранная сигнализация с кучей всевозможных датчиков.

— Мне не пришло в голову, что ты захочешь позвонить.

Джад сказал правду. Он привык жить один, выживать один. Это было необходимое условие его основной специализации. Но Бренна не только заметила его отсутствие — она волновалась за него.

Реакция мозга на присутствие Бренны усилилась, проявляясь слабой болью. Встроенные болевые маячки были неотъемлемой частью Безмолвия. Жестоко наказывайте ребёнка за провинности, и он скоро научится их не совершать. Даже если ему придётся заглушить все свои эмоции. И память об этом, а вовсе не боль, заставила Джада сказать:

— Между нами нет никаких взаимоотношений, которые обязывали бы к поддержанию постоянной связи.

— Прекрати. Между нами что-то есть, и не пытайся притворяться, что это не так, — последовал резкий ответ.

— Между нами ничего нет.

Потому что ему нечего ей предложить. Даже ту поддержку, в которой она так очевидно нуждалась. То утешение, ради которого она прождала его, Джада, всю ночь. Вместо того чтобы быть здесь с ней, он ушёл нести разрушение и насилие.

— Ты цепляешься за меня, потому что я помогал тебе в ходе